***

- Где ты был? Ты пропустил собрание клана!

Отец был зол. Они с матерью, видимо, решили учинить мне очередной разнос. Несмотря на то, что эта женщина всегда молчала, она поддерживала его. Я видел это, знал это…

- Я был на задании. – Сидя перед ними, я всем телом чувствовал их подозрение. Чужие эмоции… не люблю, когда они касаются меня. Я хотел тишины и покоя. Хотел уйти в свою комнату и лечь.

- Каком задании? – Отец хмурится и сжимает губы в узкую полоску, а у меня так ноет зад, что сидеть становится уже просто невыносимо.

- Я не могу сказать. – Мой голос звучит ровно, как обычно. Внешне я спокоен. В коридоре слышаться осторожные шаги, но отец их не замечает.

- Это собрание очень важно, твоё присутствие… - бла, бла, бла.… Опять он завёл старую песню,… приняв вид внимательного слушателя, я незаметно прислушиваюсь к робким шагам. Остановились возле чуть раздвинутых седзи. – Надежда клана… связь с деревней…

- Сазке, иди в туалет и ложись спать. – Я чуть улыбаюсь, мне нет нужды даже оборачиваться.

Братишка вздрагивает и шарахается от щелки, через которую смотрел на меня, виновато потупив взор.

- Да, Нии-сан….

- Сазке! Почему ты не в постели!? Сейчас же ложись… - отец переключает своё внимание на младшего. Чудесно, я сбил его с мысли.

Мать смотрит на него и улыбается.

Наконец, они отпускают меня.

Я такой вежливый… моя защитная маска безупречна.

Лёжа на кровати в своей комнате я смотрю на плафон, прикреплённый к потолку. Возле него, привлеченная мягким светом вьётся ночная бабочка. То так его облетит, то эдак.…Сейчас она ещё может улететь… в отличие от меня.

Тихий вздох.

Мадара… я всё же чувствую себя… использованным? Чуть касаюсь своих губ, мягко провожу по шее,… зад болит просто неимоверно. Он велел помазать мазью… нехотя встаю и начинаю раздеваться, ненароком касаясь себя. Что-то изменилось в моих ощущениях, раньше мне было всё равно, а сейчас… Мадара… его губы, его руки…

Он долго сидел со мной, успокаивающе гладил по волосам, прижимая к себе. Потом отнёс в реку, смывая проточной водой все следы с моего тела, а когда я немного пришел в себя, он сказал кое-что гораздо более ужасное, чем-то, что он сделал. Он сказал, что мангекью шаринган, так называются мои новые глаза, со временем погрузит меня во тьму. Объяснять он ничего не стал, заявив, что я сейчас адекватно воспринять информацию не смогу.

Звонко щелкнула крышка от баночки с мазью, я сел на кровать и широко развёл ноги. На бёдрах четко виднелись синяки оставшиеся от его прикосновений, тёмные пятнышки на белоснежной коже. Держа баночку в руке, я обмакнул туда пальцы, провёл самыми кончиками по животу, оставляя блестящие жирные дорожки. Приятные ощущения причудливо переплелись с болевыми, я, чуть помедлив, скользнул ладонью по внутренней стороне бедра и прижал указательный палец к пульсирующей болью дырочке, принялся мягко поглаживать непривычно растянутое колечко мышц, втирая мазь. Прохладно и удивительно приятно. Невольно вспомнил ощущение его влажной головки, прижавшейся к моему заду,… и, забывшись, ввёл два пальца в растревоженную кишку, мгновенно скрипнув зубами от боли. Ксоо… я шумно выдохнул, осторожно вытащил пальцы и, набрав побольше мази, сунул их обратно, мотивируя, оправдывая, если хотите, подобный поступок тем, что изнутри тоже надо помазать. Пальцами упёрся в простату и тут же откровенно застонал от боли и удовольствия. Замер, судорожно дыша и, отбросив банку, обхватил свой член свободной рукой. Он стоял как кол. Мадара…. Я чуть сжал свой орган и принялся двигать ладонью вверх и вниз по стволу, представляя своего учителя, вспоминая его поцелуи… его руки блуждающие по моему телу… постепенно увеличивая темп, лаская себя изнутри и снаружи, я совершенно терял над собой контроль. Сейчас, когда я был один, всё казалось не таким уж и страшным, даже то, что он изнасиловал меня, не могло заставить меня остановиться. Ещё несколько движений и я, громко вскрикнул, кончив себе в кулак.

Девочка с проткнутой дыркой.

Устало откинулся на спину, всё моё тело так приятно расслабилось…

И всё же нет мне покоя в этом доме…

Громкий стук в дверь прервал моё блаженство. Я вздрогнул и вскочил на ноги, стремительно вытирая руки о простыню. Завернувшись в одеяло, поковылял к двери. Ну что еще,… слегка приоткрыв дверь, я высунул нос в коридор.

- Итачи в чем дело. Почему ты кричишь посреди ночи?

Ну, надо же,… отец решил проявить заботу…

- Мне… просто приснился кошмар… - я постарался, что бы мой голос не дрожал, но, кажется, это у меня плохо вышло,… в любом случае он принял это за проявление страха.

- Шиноби не должен орать, если ему приснился дурной сон. – Отец брезгливо сморщился и, отвернувшись, направился в свою комнату, - Спокойной ночи Итачи.

- Да отец… - я закрыл дверь и буквально сполз по стенке на пол. Меня всего трясло. Ксо,… почему я должен отчитываться перед ним за всё то, что делаю?! Тёмное чувство в моей груди, родившееся после смерти Шисуи вновь зашевелилось. Словно просыпающийся дикий зверь, посаженный в клетку, я хотел свободы. Отец… Мать… вечно надоедающий Сазке.… Ненавижу, всех ненавижу…

***

Сазкин дневник.

Хорошие оценки… он так старается, а отец всё равно не похвалил его.

Сазке сидит рядом и забавно надувает губы. Словно движимый чем-то, я улыбаюсь и говорю:

- Таких братьев как мы больше нет… - ненавижу ли я его на самом деле? Сейчас я не знаю,… он такой маленький. Он смотрит на меня и улыбается, так, как будто для него нет никого дороже меня. Глупыш. Он восхищается мной, не хочет проигрывать мне, хочет, что бы я посмотрел на него как на равного. Что ж, заслужи это Сазке….

- Ты ненавидишь меня? – Он так наивно распахивает свои глазенки. Наверное, я сейчас готов понять свою мать. Я никогда не был таким. На всех фотографиях Учиха Итачи по-взрослому серьёзен. Внезапно, мне становиться грустно, что я не такой как он. – Я всегда буду перед тобой, как стена, которую нужно преодолеть. – Конечно, он не понимает меня, когда-нибудь ты поймёшь… Отото… интересно, а смогу ли я преодолеть свою стену…

Чужие голоса зовут меня, отвлекая от грустных мыслей. Я выхожу. Хм, представители клановой власти, что они тут забыли? Они так откровенно злы. Вот оно что… они нашли тело Шисуи…

- Мне очень жаль…мы с Шисуи в последнее время редко виделись. – Вежливая маска надёжно закрывает моё истинное чувство. Но в их глазах я вижу, как вечная зависть становиться злобной радостью. Словно они счастливы, что я хоть как-то оступился перед ними, словно моя незапятнанная репутация гения наконец-то дала трещину. Пусть это даже их домыслы,… но они со смаком окунают меня в грязь, обвиняя в его смерти. Собаки,… ничтожества,… мусор! Ненависть вскипает во мне могучей волной. Раздавить, уничтожить… и не потому, что они обвинили меня, что вполне справедливо, а потому что из всех возможных вариантов они пришли именно ко мне, что искали хоть малейший повод привязаться. Мя рука сжимает предсмертную записку Шисуи написанную мною же.

- Вы обвиняете меня?!

Откровенная ненависть в трёх парах шаринганов в ответ. И я срываюсь. Нет, они не поймали меня за руки. Они ненавидели меня просто так. Потому, что я оказался не таким как они. Быть другим уже преступление. Они лежат в пыли, поверженные, а я стою над ними, но не чувствую никакого удовлетворения. Слабаки,… и это представители власти, могучей деревни Коноха. К черту! Подошедший отец недоволен, но и в его глазах я вижу горечь пополам с радостью, словно он тоже доволен моим падением. Ненавижу. Что мне его приказы, он такой же, как и все. Брошенный умелой рукой кунай пронзает символ клана на стене. Я говорю, необычно долго… выплёскивая всю накопившуюся обиду и боль, внезапно ставших ненавистью и презрением. А они уже жаждут посадить меня в тюрьму. За что?! За инакомыслие… за слова… смутьян посмевший выставить на показ свои чувства.

- Нии-сан! Хватит! – Испуганный детский голос словно рассеивает туман перед глазами. Передо мной стоит отец и с немым укором смотрит на меня. Он разочарован,… а ещё… испуган? Я допустил ошибку. Рано. Почему я подумал так, я и сам не знаю. Надо срочно принять вид кающегося грешника…

Удар сердца, один, другой… я опустился на колени в ритуальном поклоне и извинился перед этими скотами.

- Я не убивал Шисуи… - пусть они слабы, но всё же я не в состоянии один справиться со всем кланом. Не в мои 13 лет. Ещё рано. Отец довольно легко уладил мой вопрос и прошел в дом, даже не взглянув на меня, фактически он за меня поручился. Почему-то мне кажется, что он не станет меня за это ругать. Словно теперь я для него опасное дикое животное, которое он вынужден держать в своём доме. Шаринган в глазах непроизвольно приходит в движение, складываясь в новый узор. Сазке, прижавшийся к косяку, испуганно смотрит на меня. Что? Тоже боишься меня глупый маленький брат?

Дорожная пыль такая тёплая и сухая…

***

Мадара… У-чи-ха Ма-да-ра …

Я сижу на его плаще, подтянув колени к груди. Почему-то именно рядом с ним я кажусь себе ребёнком, и не потому, что он настолько старше меня… просто я так чувствую и всё.

- Интересно… – в ответ на мой рассказ, он ухмыльнулся и хитро посмотрел на меня, - так они всё-таки заподозрили тебя…

Я хотел услышать ещё про тайны мангекью шарингана, а вместо этого сам начал ему рассказывать про тот инцидент с кланом.

- Да. – Я положил голову на коленки. Он грациозно потянулся и как бы невзначай мягко обнял меня за плечо.

- Итаа-чи… - он выглядел расслабленным и довольным, - ты же понимаешь, что с ними у тебя нет будущего…

Я молча кивнул, не глядя на него. Он был безоговорочно прав. Мужчина уткнулся носом мне в шею, щекоча своим дыханием.

- Они не отпустят тебя просто так, мой мальчик… хочешь стать свободным? Делать, то, что тебе хочется… - Мадара мягко толкнул меня, и я упал на спину, он навис надо мной и легко поцеловал в губы. Конечно, я хотел свободы,… но… я молчал. А он ухмыльнулся и продолжил говорить, перемежая слова с поцелуями, - я могу помочь тебе, если ты захочешь… Итачи…

Я хотел. Он прочел это в моём взгляде.

Вдруг резко отстранился и совершенно серьёзно посмотрел на меня.

- Ранее я говорил тебе о тьме, к которой приближает каждое использование мангекью шарингана, это неизбежная плата за могущество. Но есть способ избежать слепоты. – Мадара хмурился, и, казалось, он нервничает при одном упоминании об этом. – Ты должен привести своего брата к получению таких же глаз как у тебя,… а потом... – он испытующе посмотрел в мои глаза, - забрать их.

Мир упал мне под ноги. Забрать глаза Сазке? Заставить его, любимого матерью и отцом убить своего лучшего друга.… Второе казалось просто невероятным. Тот нежный, ласковый и ранимый Сазке, никогда не сделает ничего подобного,… если только… если только не лишить его всего. Я закусил губу. Но если он,… он видит, значит,… я поднял взгляд на Мадару. Мне стало любопытно, верна ли моя догадка,… но он предупредил мой вопрос:

- Я сделал это. – Жестко произнёс он. – Так я получил ещё большую силу и… бессмертие…

Эта стена… хватит ли мне сил преодолеть её...?

- К 22-23 годам твои глаза перестанут видеть свет.

Его слова были сродни приговору, выбор был невелик. Либо я, либо Сазке, третьего не дано. Сейчас я не особо осознавал всю трагичность ситуации, понимание придёт много позже,… а сейчас я стоял на распутье.

- У тебя есть время всё обдумать. – Мадара чуть усмехнулся, - ты скажешь, если решишься…

Я не хотел быть слепым. Это означало, что в 23 года я умру как ниндзя, как человек… превратившись в бесполезный, никому не нужный мусор. Я с ужасом уставился на него. У меня не было выбора, в конце концов, меня уже подозревают, да и все в клане, пожалуй, кроме брата, мне никто по большому счету… я невольно облизал мгновенно пересохшие губы, нервно кашлянул,… я хотел сказать, но голос не слушался меня, словно протестуя против моего решения. Он понял всё без слов. Обнял меня, прижимая к груди, и погладил по волосам…

- Ты нужен мне,… пойдём со мной,… - тихий шепот и мягкий поцелуй в макушку.

В тот момент я всё решил, враз перечеркнув всю свою прежнюю жизнь.

\продолжение следует…\

Я не знаю, что заставило меня согласиться на подобную авантюру. Может быть … любопытство? Что сказать… я удивился, когда этот высокий странный человек, лицо которого всегда было скрыто полумаской, обратил своё внимание на меня. Его зелёные глаза всегда смотрели так, словно он оценивал всё его окружающее только с точки финансовой ценности. Какудзу. Финансист организации Акацки.
Протянутый его рукой новый шнурок для волос не был чем-то особенным, такой можно было купить на любом рынке. Дешевка, проще говоря. Но в глазах Какудзу он был скорее каким-то символом.
И я взял его. Прожигаемый пристальным оценивающим взглядом, словно он решал, стою ли я его небывалой «щедрости».
- Пойдём. – Его голос был низкий и хриплый, словно карканье старой вороны. Он аккуратно, но решительно взял меня за локоть. Как дорогую, только что купленную вещь.
Я не возражал, а он повёл меня по коридору вглубь пещеры, туда, где была его комната. Как и ожидалось, это было самое настоящее логово скряги. Ни одной лишней вещи, ни одного украшения,… но в тоже время удивительно уютно… и простыни на кровати были хоть и поношенные, но чистые, аккуратно заправленные. Он кивнул мне на постель и, отряхнув от невидимой грязи, повесил свой плащ на вешалку в углу.
Я быстро разделся и принялся наблюдать за ним, всё его тело, с довольно-таки тёмной кожей, было покрыто сетью шрамов различной величины, зашитых грубыми нитями. Я никогда не видел его в деле, наверное, это видел только Хидан... и Пейн, возможно Мадара. Он повернулся откровенно разглядывая меня. Я облизнул губы и чуть нервным жестом убрал за ухо прядь непослушных волос.
- Я не буду нежным. – Резко сказал он, словно предоставляя мне шанс отступить. Я почему-то подумал, что в этом случае придётся возвращать шнурок, и чуть заметно усмехнулся, мысль была забавной. Какудзу принял мою ухмылку за согласие и, подойдя вплотную, толкнул меня, так что я упал на спину. То, что я увидел потом, заставило меня буквально застыть от неожиданности. Нити… нити из шрамов,… словно тонкие змеи, высовывались из дырок и шевелились,… росли,… словно живые,… словно в плохом кошмаре. Его зашитый рот растянулся в чудовищной улыбке, он склонился ко мне и его нитки, словно червяки заскользили по моей шее, щекоча и заставляя невольно предпринять попытку отодвинуться. Он резко выдохнул и прижался губами к моему рту, я почувствовал, как его нити оплетают мой язык, такие странные ощущения, сильнейшее отвращение и возбуждение. Одновременно он ощупывал моё тело, грубо и деловито, как торгаш на базаре выбирает овощи. Безобразное сравнение. Его нитки, были скорее не нитями даже, а тонкими сухими щупальцами, вскоре они заскользили по моему телу, будто меня одновременно трогали сотни рук. Это было приятно, несмотря ни на что, и я тихонько застонал ему в рот. Его отростки были повсюду, обвивали мой вставший член, оттягивая кожицу, гладя, проникая повсюду, даже в маленькую дырочку на блестящей от смазки головке… я ухватился за его плечи, царапая их ногтями, а мой крик гасился поцелуем. Если конечно это действие можно было назвать подобным словом. Нити оплели мои щиколотки и с силой развели ноги в стороны, я протестующее замычал, но мои руки постигла та же участь. Щупальца раздвинули мои ягодицы, и, теперь щекоча и дразня, поглаживали вход в мою попку, наконец, одно осторожно исследовало его, преодолевая узкое колечко мышц, к нему присоединилось второе, потом третье… четвёртое… и ещё и ещё, постепенно наполняя меня. Какудзу оторвался от моих губ, но его нити по-прежнему ласкали мой рот, он был похож … на чудовищного осьминога с тысячей маленьких суетливых ножек. Его глаза сияли изнутри зелёным огнём, а внизу живота вздыбился стоящий член, пожалуй, он был единственным местом на его теле, где не было шрамов. Толстый, чуть расширяющийся на конце, с выступающим узором вен и блестящей каплей смазки на головке. Он любовался мною, развратно развалившимся на его постели, оплетенным, словно паучьей сетью, его постоянно движущимися нитями. Короткий всхлип, и я выгнулся на кровати, его щупальца нещадно щекотали и гладили предстательную железу.
Один мой взгляд мог изменить всё, но я, движимый любопытством, искал новых острых ощущений, а этот загадочный любитель дорогих шуршащих бумажек, был просто идеален для подобной игры. Нити резко сжались, он перевернул меня на живот, ставя на четвереньки, шершавыми тёмными ладонями ухватился за ягодицы и принялся их грубо мять и тискать, должен признаться, что это здорово возбуждало. Мокрые от слюны нити, покинули мой рот и теперь щекотали шею и плечи, я откровенно и пошло застонал, выпячивая зад навстречу его рукам. Щупальца резко разошлись у меня внутри, растягивая попку просто непомерно и, заставляя меня дёрнуться и зашипеть от неожиданности, а он руками развел мои ягодицы и принялся проталкивать свой член в растянутую дырку. Я задыхался, скованный его паутиной, но щупальца на моём члене сновали не переставая,… наконец, он протолкнулся внутрь и принялся медленно, с явным наслаждением, трахать меня, раз, за разом, поражая простату. В этом уже не было ничего необычного, просто секс, пусть и с некоторыми отклонениями. Я стонал, кусая губы, и выгибался от удовольствия, подставляя задик.
И я, и он знали, что я больше не приду к нему в каморку, Я кончил, глухо вскрикнув, брызнув спермой прямо на его чистую простыню. Чуть позже кончил и он, вытащив из меня член, полил мою спинку горячими тягучими каплями и широкой ладонью растёр по спине и ягодицам, так, что у меня осталось только одно желание… немедленно направиться в душ.
Выходя, я столкнулся в дверях с Хиданом. Священник мгновенно оценил ситуацию, глумливо оскалив зубы, что-то крикнул мне в след, но мне не было до него никакого дела. Я до последнего чувствовал спиной сомневающийся взгляд зелёных глаз, словно Какудзу всё не мог решить, стоил ли я его подарка, или нет.

Конец.

Продолжения не предусмотрено. (@/~\@)

***

Кровавая миссия в незнакомом северном краю…
Повсюду искрящийся белый снег, холодно, и невыносимо мёрзнут пальцы,… никакой костёр не может согреть их.
Зато кровь смотрится просто незабываемо, алые брызги на нетронутой белизне, словно кто-то разлил дорогое вино…
Кутаясь в форменные плащи и стуча зубами от холода, Итачи и Кисаме решили в кои-то веки побаловаться на горячих источниках.

***

Маленькая уютная комната, освященная трепещущим огнём из камина, вожделенное тепло, когда можно скинуть заледеневший плащ и устроившись в мягком кресле, вытянуть к огню замёрзшие ноги, долго сидеть, потягивая ароматный чай из маленькой глиняной чашечки, грея озябшие руки,… а потом неторопливо раздеться, и направится в купальню, дабы дополнить удовольствие посиделками в горячей ванне….

***

Тихо.
Тепло.
Горячий пар в морозном воздухе.
И снег.
Он медленно кружиться в холодном небе и тает, не успев достигнуть воды.
Это создаёт какую-то сказочную атмосферу.
«Хорошо…» Учиха Итачи едва заметно улыбнулся и удовлетворённо вздохнул.
Раздавшийся шорох открываемой двери заставил парня слегка напрячься. «Кисаме…» очарование вечера было безвозвратно уничтожено.
- Ничего, если я присоединюсь к тебе? – Не дожидаясь ответа, Хосикаге бросил халат на пол и с вполне жизнерадостным видом, плюхнулся в горячую воду, подняв целый фонтан брызг, мгновенно окативший Учиху с головой. Вынырнул, отфыркиваясь и повернулся к недовольному напарнику, большой синей ладонью убирая с бледного лица прилипшие чёрные пряди.
- Итачи-сан…
Тот не ответил, лицо подобное фарфоровой маске редко изменяло своё выражение.
«Может быть, если бы он не был всегда таким отстранённым…» синекожий шиноби Тумана не стал додумывать промелькнувшую мысль и жутковато ухмыльнулся, оскалив свои острые акульи зубы.
Слишком знакомая, такая многообещающая усмешка.
Итачи отстранился и, плавным движением оттолкнувшись от дна, откинулся на спину, немигающим взглядом следя за кружащимся тающим снегом.
Кисаме просто пожирал глазами его стройное белое тело. Роскошные чёрные волосы, словно жили собственной жизнью, повинуясь малейшему колебанию воды.
«Как же он прекрасен… я готов любоваться им вечно… вечное нерушимое спокойствие,… но это только так кажется,…ксо! Что ты прячешь в глубине своей души, Учиха Итачи…». Кисаме недовольно ругнулся про себя «почему у меня такое неприятное чувство, словно ты уже давно мёртв и твоё тело просто качается на воде», и словно желая опровергнуть странную фантазию, он резко схватил Учиху за тонкое запястье, притягивая его к себе.
- Итачи-сан! – сильные руки до синяков сжали хрупкие плечи, заставляя юношу невольно вздрогнуть и посмотреть на него.
- Что-то случилось Кисаме?
«Такой тихий ровный голос... почему-то именно сейчас это так сильно раздражает. Это грёбанное безразличие ко всему и вся…» в желтых глазах неожиданно вспыхнула ярость.
В ответ лишь слегка приподнялись изящные брови над непроницаемыми озёрами глаз. «Кажется, я слишком сильно его сжал…» Кисаме ослабил хватку, задаваясь извечным вопросом, на который всё никак не мог найти ответа: «Итачи-сан... этот твой иллюзорный мир… является ли он отражением твой души? Что сейчас видят твои «мёртвые» глаза? Словно раз за разом ты оставляешь в Цукиеми частичку себя… как долго ещё ты будешь, способен воспринимать реальность, прежде чем твой лунный бог поглотит тебя окончательно?» Неожиданно что-то внутри болезненно сжалось, вглядываясь в его чёрные глаза, Кисаме с неожиданной нежностью прижал Итачи к своей груди, ласково баюкая в кольце больших синих рук. «Ты же совсем ещё юный… Итачи-сан… страшно ведь потерять себя так рано,… да и вообще…» словно желая любым способом вернуть Учиху в реальность, Хосикаге мягко взял его за подбородок, заставляя поднять голову. Тот подчинился, нежные губы чувственно приоткрылись… «Итачи-сан,… неужели ты и в самом деле так не хочешь жить?!» Узкие жесткие губы впились в приоткрытый податливый рот, и на дне чёрных глаз зажегся тот привычный уже, едва заметный огонёк. Словно призрак эмоций… чувств…

***

Так приятно просто сидеть у огня, поджав ноги, на мохнатом, мягком ковре, положив голову на колени напарника. Созерцая языки пламени, причудливо меняющие форму…принимая вид, то летящего феникса, то юркой саламандры, поспешно скрывающихся меж камней…. Просто сидеть и молчать. Молчать вместе с ним, чувствуя, как он поглаживает, перебирает ещё влажные после купания волосы…. И не хочется ни о чём думать…
Просто хорошо…

Конец.

Продолжения не предусмотрено. (@/~\@)

***

- О чем ты думаешь? – гигантская голова приблизилась, обдавая стоящего рядом мужчину жаром дыхания, взъерошивая и без того вздыбленные волосы.
Огненно-рыжий зверь припал на брюхо, хитрыми злыми глазами глядя на своего хозяина, в чьих алых очах жила сила, что покорила его.
Мадара задумчиво хмыкнул и привычным уже жестом положил ладонь на большой, влажный как у собаки, черный нос. Рыжие хвосты нетерпеливо дрогнули, сшибая деревья позади животного.
«Опять он устроил лесоповал…» мужчина недовольно поморщился и сверкнул шаринганом.
- Ты не ответил… - снова пророкотал мощный бас, идущий, словно из самой глубины существа перед ним. Высунувшийся скользкий язык лизнул мужчину в шею, оставляя слюну на черных прядях и одежде. Мадара чуть дёрнул плечом, показывая, что ему это неприятно.
- Брось,… скажи мне, что ты чувствуешь,… ты ведь ненавидишь… верно? – Лис усмехнулся, оскалив зубы. Его язык, длинный и узкий на конце, игриво проник под водолазку Мадары, ненавязчиво дразня и пока только предлагая. Мужчина качнулся, теряя равновесие, невольно прижался к гигантской пасти и, длинными изящными пальцами, чуть потянул зверя за усы. Демон фыркнул, вынуждая его зажмуриться.
- Давай, признайся…
- Одежду не слюнявь.
Лис снова фыркнул, теперь уже громче.
- Ты ведь ненавидишь их… за то, что они предали тебя, за то, что стёрли твоё имя… твою память, словно тебя и не было вовсе…
Мадара как-то судорожно выдохнул и неровным движением расстегнул штаны, которые тут же были с него спущены.
- Давай отомстим,… ты ведь для этого призвал меня…
Язык теперь уже гораздо более настойчиво обвился вокруг изящного тела, казалось одно движение и лис перекусит его пополам, но нет. Он не мог… все, что он мог себе позволить, это играть со своим хозяином, заставляя его стонать и выгибаться от удовольствия. Руки мужчины с силой тянули за усы, гладили мокрый нос, проходились по рядам острых зубов. Он же мог лизать его везде, засовывая язык хозяину между ног, лаская его гениталии,… грудь... живот….
- Да… вот так… ненавидишь?
- Даа…
- Этот твой… Первый, предал тебя… стёр тебя…
Тело мужчины болезненно напрягается.
- Даа…
Он выгибается в дуге оргазма, кончая тяжелыми белёсыми каплями, которые тут же слизывает игривый язык.
- Мне нравиться твой вкус… - Лис снова ухмыляется, глядя, как его властелин, без сил сползает на землю, весь в вязкой лисьей слюне.
- Так бы и съел меня да? – Тихо шепчет Мадара, чуть насмешливо глядя на него беспощадно алеющим шаринганом.
Если бы только не эти глаза…
- Иди. Убей их всех.
Склонившись в лёгком насмешливом поклоне, демон исчезает.

Прохладные струи водопада омывают его тело, но даже они не в силах смыть всей грязи…
Он смотрит в лицо своего друга… своего врага и слушает отдалённый гул.

Конец.

Продолжения не предусмотрено. (@/~\@)

***

Приказ.

Какое страшное слово, никогда не думал о нём так.
Я не провалил не одной миссии. Я убивал без малейшего сожаления. Убивал врагов деревни.
Они были так серьёзны. Эти люди. Они смотрели на меня, они приказали мне…
А я…что я мог…слишком исполнительный, слишком…
Я должен был исчезнуть вместе со всеми. Такова была изначальная задумка этих гнусных старцев, отвратительных в своей серьёзной и слепой попытке защитить деревню… от кого… от чего… неужели мы настолько опасны? Настолько. Я как никто другой знал это.

Я был в смятении.
Я шел по коридорам дома, в котором родился, не узнавая его,… шел мимо отца,… матери… своего маленького брата… и я не знал кто все эти люди… теперь, в одночасье, они стали живыми мишенями. Врагами. У меня был приказ умереть вместе с ними. Но… умирать я не собирался. Вместо этого я пошел к нему.

Тогда я в первый раз солгал своему учителю.

Я искал его сам, не званный я пришел в то место где мы обычно встречались.
Я стоял на берегу, глядя на игру солнечных бликов на воде, наблюдая, как покачиваются на лёгких волнах белые чашечки кувшинок, то тут, то там виднеющиеся среди зелёных листьев. Чуть нагнувшись, я вгляделся в своё отражение и не узнал себя. Кто этот бледный осунувшийся мальчик, что смотрит на меня с озёрной глади взглядом загнанного животного. Брошенный чужой рукой камешек разбил водяное зеркало, расходящимися кругами скрыв испуганные глаза ребёнка.
- Ты бледный. – Он констатировал факт, всего лишь. На губах блуждала обычная загадочная полуулыбка, а глаза с интересом вглядывались в моё лицо.
- Мадара-сан… - как всегда я растерял все заготовленные слова, как только увидел его.
Он поднял руку и потрепал меня по волосам.
- У тебя выходной, и ты соскучился по своему сенсею? – Он не ждал ответа, ему не нужен был мой ответ. Мадара ухмылялся, словно что-то решая для себя. А я молчал, пытаясь собраться с мыслями и высказать ему свои соображения…
Мадара не отличался особым терпением и, подхватив меня за локоть, жарко выдохнул в ухо:
- Раз уж ты тут, сегодня пойдём в город,… мне хочется поплескаться в источниках… заодно, и расскажешь всё.
Он был не из тех, кто хочет услышать отказ. Он сказал, а я должен был делать, как он говорит. Это было правило. Одно стремительное движение и его уже не было рядом, Мадара с ухмылкой смотрел на меня сверху вниз, стоя на могучей ветке дерева. Я моргнул, и он уже скрылся из виду. Это было верным решением, мы не могли идти туда вместе. Выждав немного, я направился в город, скрываясь в тени деревьев, я двигался так быстро, как только мог…
И всё равно он был гораздо быстрее. Когда я добрался до источников, Мадара лениво спрыгнул ко мне откуда-то сверху и, протягивая мороженное на палочке, такое что покупают родители детям… что бы разломить пополам.
Я машинально взял его, а он, облизывая свою половину, хитро улыбаясь, раздвинул занавеску и направился внутрь. Следуя за ним, я рассеяно слушал, как он заказывает отдельный номер, я смотрел на него, не замечая, как подтаявшее мороженное сладкими каплями стекает на мои пальцы. Хлопнула раздвижная дверца, и пропустивший меня вперёд Мадара подошел, крепко взяв меня за запястье. Я чуть вздрогнул словно очнувшись.
- Где ты витаешь? – полюбопытствовал он и, не отводя взгляда, слизнул холодную каплю с моего пальца. – Ешь, а то растает.
Я растерянно уставился на холодную сладость в своей руке. Отец никогда бы не купил мне ничего подобного,… неожиданная мысль,… я чуть заметно вздохнул и принялся лизать его, стараясь больше не пачкаться, я обсосал оставшуюся палочку и старательно облизнул сладкие пальцы. Всё это под пристальным взглядом Мадары, довольно быстро съевшего свою порцию.
- Чудно. – Встав, он выудил из шкафа кимоно и принялся быстро раздеваться, взглядом приказав мне делать то же самое.
Аккуратно положив палочку на край столика, я послушно разделся, складывая вещи в сиротливую стопочку на краю татами. Я старался не смотреть на него, памятуя то, что он сделал со мной,… правда, это больше не повторялось… пока, по крайней мере.
Голый Мадара бодро уселся на татами, и недовольно качнул головой.
- Разомни мне плечи, а то что-то шея побаливает… - он фыркнул и выпрямился, поджидая меня.
Я подошел и опустился на колени за его спиной, осторожно собрал волосы, открывая красивую сильную шею. Невольно залюбовался её совершенной формой, провел ладонью вдоль позвонков, пробежался пальцами по широким плечам, и принялся их разминать, Мадара довольно застонал и расслабился, массаж не был моим коньком, но ему похоже нравилось, я продолжал, пока он не перехватил мои руки, повёл плечами, и с довольным видом ухмыльнулся.
- Отлично… кстати… - он принял вид человека только что вспомнившего о чём-то очень важном. – Как твоя попка? Болит ещё? – он потянул меня к себе, так что я волей неволей оказался у него на коленях.
- Нн…нет… - запинаясь, отозвался я, мгновенно заливаясь краской, - почти… - добавил я совсем уже тихо.
- Ну… - он расплылся в улыбке и аккуратно завёл непослушную прядку волос за моё ушко, посмотрел оценивающим взглядом и медленно стянул резинку, распуская хвостик. Взял за подбородок, поднимая голову. – Смазливое личико… знаешь, твой приоткрытый ротик так и хочется поцеловать… - слова с делом у него не расходились, так что он тут же смял мои губы поцелуем, даря мне уверенность, что произошедшее в ночь смерти Шисуи сегодня повториться,… мне надо было домой, но… это больше не имело смысла. Всё больше не имело смысла… кроме него… и Сазке….
Мадара… его вставший член упирался мне в бедро, а руки ласкали тело, чуть сжимая соски, поглаживая спину,… я сидел очень удобно для него, так что он мог трогать меня практически везде. И нельзя сказать, что мне было неприятно… наоборот…. Всё тело буквально плавилось от его прикосновений. Я тихонько постанывал, и отчаянно краснел. Мне было ужасно стыдно за то, что это мне нравилось, но ничего поделать с собой я не мог.
- Ты краснеешь как целочка, – он оторвался от моих губ и насмешливо фыркнул, – это заводит…
Как целочка… я стыдливо опустил глаза, а ведь и, правда,… как. Я уже не был девственником. Но всё равно это меня смущало. Мадара потянулся и принялся шарить в своей одежде, чуть придерживая меня за талию свободной рукой, я как дурак сидел у него на коленках.
- Мадара-сан….
- Мм? – он выудил из кармана тюбик с мазью и многозначительно посмотрел на меня. – Потом.
- Нет.
Изящные брови взлетели вверх. Мадара был заинтригован, теперь он смотрел на меня с любопытством.
- Ну,… нет, так нет, я тебя слушаю... - Протянул он и усмехнулся.
Некоторое время я молчал, вспоминая заготовленную речь, но он терпеливо ждал, даже не думая меня подгонять.
- Я решил оставить деревню, – я был серьёзен как никогда ранее, - у меня нет здесь будущего, но… перед тем как уйти… я хотел бы освободить Сазке от того балласта, что никогда не позволит ему стать по настоящему сильным. Я хочу уничтожить это болото, что гордо именует себя кланом Учиха. – я сделал паузу, переводя дыхание, а он, чуть прищурившись, внимательно смотрел на меня. – И… я нуждаюсь в вашей помощи.
- Это всё? – почему-то в этот момент мне показалось, что он откуда-то узнал, о моём приказе, и теперь даёт мне шанс рассказать об этом, но я прогнал эту мысль. Откуда ему знать.
- Да.
- Пфф… - Мадара откинулся назад, опираясь на локти. – И ты считаешь, что один перерезать эти отбросы не сможешь. Поэтому ты пришел ко мне?
- Нет, не только поэтому.
Кажется, я его удивил, так как брови вновь приподнялись.
- А почему ещё?
- Я считаю, что вы бы тоже хотели принять в этом участие. Ведь наш клан… - я задумался, подбирая нужное слово, забыл, отказался…стёр… - не чтит вашей памяти.
Мадара коротко хохотнул, закинув черноволосую голову.
- А ты хитрый… - за этими словами угадывалось что-то ещё, но я никак не мог уловить что. Мадара как-то злобно ухмыльнулся и добавил: - Хорошо. Я сделаю, как ты хочешь.
Я судорожно вздохнул. Согласился... что я чувствовал в тот момент? Облегчение…
Он по-прежнему опирался на локти и смотрел на меня, а я сидел у него на коленях. Наконец он фыркнул и столкнул меня на татами, кинув вслед тюбик с мазью.
- Давай, растяни себя, и продолжим.
От неожиданности я шлёпнулся на бок и быстро сев тупо уставился на лежавший рядом тюбик. Он что… хочет что бы я… я вдруг отчетливо вспомнил, как ласкал себя в своей комнате. Мадара пристально смотрел на меня и молчал. Повторять указание он не собирался. Но молчание затянулось и он, чуть покачав головой, недовольно произнёс:
- Не растянешь, будет больно… «как тогда» – многозначительно добавил он.
«Как тогда» я не хотел и чуть дрожащей рукой ухватился за тюбик с мазью, отвинчивая колпачок. Я старался не смотреть на него, хотя… его взгляд… я буквально чувствовал его кожей…и самое ужасное было то, что я ещё и возбуждался от того, что он на меня смотрит, от того, что мне приходиться делать что-то постыдное на его глазах. Выдавив немного мази на пальцы, я, нехотя, а нехотя ли? Развел ноги и принялся плавными круговыми движениями втирать её в свой анус, потом добавил ещё мази и аккуратно ввёл один пальчик внутрь. И вот уже губы дрожат в экстазе, свободной рукой я обхватываю свой член и начинаю дрочить его, к первому пальцу присоединяется второй,… но этого мне кажется недостаточно. Я поднимаю глаза и затуманенным взглядом скольжу по его совершенному телу, вспоминая, как он обнимал меня,… как целовал….
Мадара с ухмылкой наблюдает за мной, его член стоит, поблёскивает влажная от смазки головка, чуть подрагивают яички в мошонке, и я почему-то не могу отвести от него взгляда, облизываю пересохшие губы…
Но он не дал мне особо разгуляться, ухватил за лодыжки и потянул на себя, снова усаживая к себе на колени, только верхом. Я судорожно вздохнул и, невольно, обнял его за шею, прижимаясь к горячему сильному телу.
- Привстань… - он слегка сжал пальцы на моей заднице. Я повиновался. А он мягко провёл членом меж ягодиц, - а теперь опускайся… - в голосе Мадары слышалась плохо скрываемая страсть. Я почувствовал, как сочащаяся соком головка упёрлась в мою тщательно смазанную и растянутую дырочку.
Опускаться… ещё сильнее,… я упёрся лбом ему в грудь и принялся медленными плавными движениями насаживаться на член, чувствуя, как он постепенно входит в меня. Мадара сначала не мешал, чуть поглаживая мои бёдра, а потом неожиданно резко надавил, так что его стоящий орган одним движением оказался во мне целиком. Я выгнулся, мой крик эхом метнувшийся по комнате был скорее от неожиданности, чем от боли.
- Тш… - он принялся гладить меня по напрягшейся спине, рот в этот раз не зажимал, и на том спасибо… - Тише… - горячие сухие губы прижались к тонкой шее, нащупывая бьющуюся жилку. Сердце бешено стучало, казалось, сейчас выскочит из груди. – Не дрожи так, расслабься…
Я вздохнул и осторожно погладил его по груди, чуть сжал розовую бусинку соска. Неумелая осторожная ласка.
- Давай… двигайся… Итачи… - хриплый выдох в ухо, он довольно грубо стиснул мою попу, заставляя чуть привстать, и снова опуская вниз, потом ещё раз, и ещё… Я и сам не заметил, как захваченный жарким ритмом, принялся ёрзать на его коленках уже самостоятельно. Горячий крепкий член так приятно скользил внутри, раз, за разом упираясь в простату, заставляя тихонько вскрикивать и двигаться всё более активно. Черные волосы намокли от пота, сверкающим бисером выступившего на моём теле, мокрая челка упрямо лезла в глаза, но я не обращал на это внимания, непослушные прядки хлестали по плечам,… напряжение росло в каждой клеточке моего существа, хотелось ещё сильнее, ещё глубже…
Я, протяжно вскрикнув, кончил, обильно выплеснувшись на его живот, и упал на грудь, совершенно без сил, чувствуя, как подрагивает, истекая его член в моей онемевшей от трения заднице.
Мадара откинулся на спину, прижимая меня к себе, рассеянно поглаживая по волосам. Мы молча лежали, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Его сперма медленно вытекала из меня, создавая довольно-таки неприятное липкое ощущение между ягодиц. Наконец мужчина довольно чувствительно шлёпнул меня по попе, я вздрогнул и поднял на него вопросительный взгляд.
- Пошли мыться. – Фыркнул он.
Я был только за.

\продолжение следует...\

***

Реальность.
Где проходит граница между явью и сном?
Я, вынужденный доносить на свой клан уже не знал этого.
Словно кошмар, незваным пришедший в мои сны затянулся, пуская свои холодные щупальца в реальность.
Раз за разом…
Призываемый в святая святых АНБУ…
Информация…. Им нужно было всё. Деревня хотела мира.

Учиха…. У-чи-ха. Клан Учиха… мёртвый клан Учиха. Вы все уже умерли… все-все…
Только день исполнения ещё не был назначен.
Ожидание… это странное томление в груди, словно я видел в этом единственную для себя свободу.
Но свободу ли?
Кажется, Мадара что-то подозревает. Или это только мои домыслы… всё строго секретно, ему неоткуда узнать об этом. Хотя с ним не работают обычные законы логики.
В последнее время он прям разоткровенничался со мной. Даже дал свитки описывающие действие улучшенного шарингана, но тренировать его запретил. Сказал всё придёт само…
Моя жизнь.
Она превратилась в ад, искусно замаскированный от чужих глаз.
Отец не разговаривает со мной. И правильно делает. Но мне кажется это не надолго… я слишком нужен ему. Полезный, но опасный инструмент. Его цель, его желания… всё идёт через меня…
А Сазке…
Мой маленький глупый брат. Один взгляд на него заставляет моё сердце биться сильнее. Но он тоже молчит. Даже с тренировками приставать перестал. Он словно чувствует что-то, в его глазах я вижу тревогу. Нет, это не страх… мой младший брат не боиться меня. Это другое. Волнение, не дающее открыть рот, то, когда забываешь все слова, как бросать кунай и как пишутся буквы,… он волнуется за меня. А мне почему-то не хватает таких редких посиделок с ним на веранде…
Одиночество.
Забрать его глаза… смогу ли я?
Иногда мне кажется, что это не они, а я уже умер. Что лежу в кровавой луже, глядя пустыми глазами в бесконечную синеву небес.
Единственный, кто приносит хоть какую-то живость в мою жизнь, мой предок. Учиха Мадара. Он… такой живой, хоть и мёртвый. И не говорите мне, что так не бывает. Ещё как бывает… Можно быть мертвым, но живым, а можно быть живым, но уже мёртвым. Как я. Кажется, что живу я только рядом с ним. Его забыли, вычеркнули из истории, предали практически полному забвению,… а он живёт всем назло…
Жизнь,… а хочу ли я жить на самом деле? Что за мысли! Конечно, хочу,… я ведь ещё ни разу не попробовал свои новые глаза в деле.

Мадара стоит под ветвями Сакуры и любуется её нежными цветами. Они так чудесно пахнут,… порыв ветра стряхивает лепестки и, кружа в воздухе, плавно опускает на землю.
Танец цветов на ветру.
Розовый лепесток на мгновение прильнул к его губам, словно в лёгком невесомом поцелуе. Секунда и он, фыркнув, сдувает его.
Он порывистый и резкий, но есть в нём какая-то скрытая мягкость… он странный.
Почему я сплю с ним? На самом деле это ведь не правильно… мы оба мужчины и всё такое… нам не положено быть любовниками. Зачем он это делает? Видимо, словосочетание: «иметь близкого человека» для него трактуется в прямом смысле. Но ведь…
Но он смотрит на меня, с лёгкой лукавой искоркой в глазах и я таю, на время, забывая обо всех проблемах в деревне. Всё кажется таким незначительным…
Хочется подбежать к нему, по-детски прижаться к груди и стоять так долго-долго…
Но я не двигаюсь. Жду, когда он позовёт сам.

Интересно, что он чувствовал, о чем думал, когда остался совсем один? Когда клан отвернулся от него, с благодарностью принимая подачки Первого. Когда, желая мирной жизни, они сделали из него козла отпущения, а сами, не заметив, оказались в рабстве. Под колпаком. И, когда проиграл свою битву во имя мести. Видимо этот Первый был очень силён, со своими древесными техниками. Он сумел обуздать Девятихвостого, обрекая Мадару на жизнь полную неисполненных желаний. Клан Учиха пал, а он остался. Побеждённый, но живой. И проклятый… а все вокруг забыли о нём, решили что он мёртв и забыли. Время шло… а он ждал. Так вышло, что я, именно я оказался тем, для, нет, ради кого было это ожидание. Это судьба?
Тихо кружатся лепестки на ветру.
Я не знаю…
- Итачи. – В звуках его голоса, за уверенностью скрыта печаль, или мне только кажется? Лёгкий кивок, повелевающий мне подойти.
Я иду медленно, хотя хотел бы бежать, я смотрю на него и не могу понять огня в его глазах. Непостижимый… он… похож на Сазке. Неожиданная мысль пугает. Я замер перед ним, вглядываясь в знакомые черты.
- Что-то случилось? – он, привычным уже жестом взъерошил мои волосы.
- Нет, ничего... – осознав, что пристально глазею на него, я поспешно опустил глаза.
- Маленький скрытный зверёк… - он обнял меня, и звонко чмокнув в макушку, лицом зарылся в мои волосы, чуть шевеля черные прядки своим дыханием.
А я тянулся к нему, всё ещё пытаясь лететь на обожженных крыльях. Согреваясь его огнём, я прятался в свой новый мир, всё ещё полный недосказанности и загадок, но уже такой четкий. И в нём нет места никому другому.
Всё это словно сон, от которого никак не проснуться.
Да и не хочется как-то…

\продолжение следует\

***

Проклятый день.
Наверное, стоит сказать «Наконец-то!» Но… они ведь всё-таки… нет. Нельзя. Нельзя больше думать об этом. Они, ради своих амбиций готовы подвергнуть опасности всю деревню. Само существование Конохи ставиться под угрозу. Столько безвинных жителей… будет война. Это ошибка. Наш клан ошибается. Я верю в это.
Топот ног за спиной заставляет меня немного отвлечься от грустных мыслей.
- Нии-сан. Помоги мне с сюрикенами.
Сазке. Мой маленький глупый брат. Как мне смотреть в твои глаза…
- Не сегодня Сазке, я занят, попроси отца.
- Но ты же лучший с сюрикенами! Все это знают!
Привычным жестом подзываю его, зачем? Автоматическое действие, что совершает моё тело. Само по себе. В его глазах вспыхивает надежда, он бежит ко мне, но я поднимаю руку. Он знает этот жест, пытается остановиться, но мои пальцы уже касаются его лба.
- Не сегодня Сазке.
- Ауч! – Он морщиться, и потирает лоб. – Ты всегда это говоришь.
Я опускаю глаза. Не сегодня Сазке… и не завтра, вообще никогда. Не смотри на меня так…
Минутная заминка и я, решительно встав, выхожу из дома. Когда я вновь войду в эту дверь, я буду покрыт позором и кровью. Я войду, что бы вас не стало. Ради мира… ради Конохи… и, возможно, ради себя самого. Своей свободы.

Так, уверенный в своей правоте, я шел на заранее условленную встречу с Мадарой.
Он ждал меня стоя под ветвями опадающей сакуры. Символ увядания и смерти…
Он обернулся и кивнул, его черные глаза блестели. Сейчас Мадара был похож на хищника почуявшего запах вожделенной добычи и предвкушающего вкус его крови.
- В 18 часов весь клан соберётся в квартале Учиха. – Мой доклад был краток и по-деловому холоден.
В ответ Мадара оскалил зубы в ухмылке.
- Хорошо…
У нас было где-то пол часа на подготовку. Я вытащил из припрятанного тут же рюкзака костюм АНБУ, и одел жилетку поверх форменной футболки клана, застегнул наручи. Один короткий взгляд в небо и я принялся проверять запас сюрикенов и кунаев. Просто. На всякий случай. Что бы занять время и не думать. Мадара стоял рядом, прислонившись к стволу дерева, с чуть насмешливым интересом глядя на то, как я готовлюсь к самой главной, и одновременно самой страшной миссии в моей жизни. Он чувствует это, хотя и не знает всех подробностей, заставивших меня пойти на этот шаг. Но ему достаточно того, что он знает. Он мстит. Это его день.
Неуловимое движение и он рядом, держит меня за плечи, внимательно глядя в глаза.
- Когда всё закончиться, ты станешь моим до конца. – Жестко произносит он, в его глазах огонь и предвкушение. – Я заберу тебя с собой.
Я молча кивнул в ответ, мне так хотелось, что бы он обнял меня, но он не сделал этого. Он отстранился, глядя в постепенно темнеющее небо, и облизнул губы.
- Пора.
Невидимые, словно два посланника бога смерти, шинигами, мы вступили в квартал нашего клана. Только символы на воротах смотрели на нас с немой укоризной.

***
Вечерело. Яркое алое солнце медленно опускалось за горизонт, расцвечивая небеса кровавыми красками, словно отражая пролитую кровь в своей бесконечной вышине.
А сюрикены и кунаи стремительно рассекали воздух…
Никто из них не ждал нападения. Удивлённые, они всё же пытались сопротивляться.
Мадара шел за мной, я скорее чувствовал его, чем видел. Плащ развевался за его спиной, словно крылья. Он был похож на огромного ворона, хищно распустившего когти. Он был счастлив, Мадара ненавидел клан и деревню, он просто наслаждался их кровью, их стонами, смертью.
В отличие от меня. Для меня это была миссия. Просто миссия… И вся эта кровь, алыми брызгами украсившая стены и дорожную пыль, была кровью предателей. Это была моя кровь.

Мой дом.
Отец поднимает голову. Они с матерью сидят на татами. Они не слышали шума с наружи…
Я молча поднимаю катану, и в их глазах вижу понимание. Отец просто закрывает глаза. Он не будет сопротивляться. Кажется, он не может поднять оружие на своего сына. Всё же они… прочь сомнения! Они предатели. Короткий взмах катаны, и его кровь медленно растекается на полу. А у меня такое чувство, что я убил самого себя. Глядя в медленно затухающие глаза матери, я вижу неожиданную нежность, словно она прощала непутёвому сыну свою смерть. Не думать! Сазке… где он? Сердце колотиться у самого горла. Лёгкий шорох за спиной, резкий поворот и я встретился взглядом с безумными расширенными глазами. Мадара. Он ухмылялся. Осмотрел комнату, и, брезгливо скривил губы, любуясь телами моих родителей.
- Твоего брата здесь нет. – мужчина склонился к трупам и обмакнул пальцы в растекающуюся лужу крови. – Подожди его снаружи...
Я молча кивнул, выходя, я слышал, как он шепчет:
- Слишком поздно Фугаку… слишком…
Я не мог смотреть, как он облизывает кровь моих родителей со своих рук. Я знал, что он тоже ушел, убил оставшихся… и что он теперь делал? Я даже не хотел думать об этом. Этот человек сейчас был явно не в себе.

Прыжок в небеса и я замер на столбе, внимательно осматривая окрестности. АНБУ не было, никого не было, вокруг царила мёртвая тишина. Солнце село и стало довольно-таки темно… не думать.
Наконец, моё ожидание было вознаграждено.
Маленькая фигурка пересекла границу клана, миновав ворота с гербами. Сазке бежал по улице, боясь, что родители отругают его за опаздание. Вот он остановился в недоумении, пораженный темнотой в квартале, вот увидел кровь на стенах и первые тела. Испугался. Кажется, он заметил меня, но это уже не было важно. Я знал, куда он побежит. Домой. К папе и маме. Я встречу его там.
Он бежал изо всех сил, но всё равно это было слишком медленно. Топот ног у двери, задержка... неужели он решил снять обувь? Привычка – вторая натура… Его голов зовёт маму, он всё ближе, он открывает двери одну за другой, самое время немного пошуршать. Я стою над трупами родителей и жду. Сазке кричит, останавливается… я чувствую его страх и неслышно отступаю в тень.
Двери распахиваются. Мой маленький глупый братик вбегает в комнату.
- Мама... папа…. – глазенки расшириваются, ему страшно. Время появиться. Я должен заставить его поверить в то что я…
- Нии-сан! – Папа… мама… кто это сделал?! – Он рад меня видеть, я его надежда, его будущее…- Нии-сан!
Нет. Нельзя. Проглотив комок в горле, я неуловимым движением бросаю сюрикен. Он рассекает рукав форменной футболки, и не только рукав. Сазке хватается за плечо. Его взгляд изменяется. Непонимание, страх боль…
- Нии-сан…
Я всё бы отдал, лишь бы никогда не видеть этого в его глазах,… но жребий брошен и отступать некуда. Нужные слова приходят сами собой, но он не верит, несмотря на очевидную правду, он не способен осознать того, что его брат убил папу и маму. Остаётся только одно… Мои новые глаза,… и мы оба окунаемся в иной мир под алыми небесами. Цукиёми. Личный компактный ад для изуродованного сознания. Я показываю моему брату, как убивал наших близких, он кричит, умоляя меня остановиться. В моём новом мире время бесконечно, словно уже и вовсе остановилось, умерло. Моё сердце истекает кровью, постепенно умирая вместе со временем… 72 часа ада для двоих. 72 часа страха и боли, когда самому хочется кричать, кричать вместе с ним… 72 часа, что бы оставить нестираемую печать, что бы заставить ненавидеть меня больше жизни… как убийцу, предателя… а ведь он любил меня… а я.. не думать. Боль захлестывает, мешая дышать. Техника прерывается. Мы всё в той же комнате с телами отца и матери, по полу всё так же растекается их кровь. Сазке падает на пол, из его рта течёт тонкая ниточка слюны, взгляд остановившийся, пустой.
- За что… почему ты убил их… - слышится его тихий шепот.
- Что бы проверить, на что я способен. – Мой голос холоден, это отражение пустоты моей души, моей боли.
- Не шути со мной! – малыш нашел в себе силы напасть на меня. Когда-нибудь… я встречаю его ударом в живот. Он падает на четвереньки и шарахается прочь. Он сходит с ума от страха, он остался один, он боится…
Но я ещё не всё сказал, и я следую за ним.
- Не убивай меня! – спотыкаясь и крича от страха, Сазке бежит прочь из квартала Учиха. Этого не должно случиться. Я возникаю перед ним как проклятье. Залитый слезами ребёнок. Мой маленький глупый брат. Ты не умрёшь. Слова падают между нами, и воздух словно становиться тяжелее…
- Ты не стоишь того, что бы тебя убить… я был твоим братом, только для того, что бы оценить твой потенциал… беги, беги, цепляйся за жизнь…
Я сею черные семена ненависти в ранимую детскую душу, ту, что знает лишь любовь и нежность…
Боль. Когда-нибудь мы встретимся снова.
Тогда ты будешь смотреть иначе, мой маленький глупый брат. Я объяснил ему, где прочесть о мангекьё шарингане, рассказал, что ради силы отомстить, он должен убить своего лучшего друга, стереть все привязанности, он должен посвятить всего себя мне. Желанию убить меня. Того, кто уничтожил всю его жизнь. Когда мы встретимся вновь, судьба решит кто останется в живых. Сазке теряет сознание и падает в уличную пыль.
Таких братьев как мы больше нет. И не должно быть. Никогда.
Я стоял над ним, не имея сил уйти и пытаясь побороть навязчивое желание поднять Сазке на руки и отнести домой, к родителям…
Это сон?
Сильная рука сжала моё запястье, увлекая прочь, разбивая иллюзии сна, оставляя всё за спиной. Уводя меня в огромный другой мир. Навсегда. Назад дороги для меня больше нет…
Прости Сазке… и прощай, мой единственный брат…

И всё же у меня есть ещё одно дело, я должен защитить его наверняка.
Мадара, с ухмылкой, кивает, он согласен подождать меня ещё немного… это моё последнее дело.

Я не скуплюсь на угрозы и шантаж. Сазке должен жить и он не должен узнать о моей миссии. Никогда. Если с ним что-то случиться, я передам информацию о деревне её врагам, и тогда война, которой они так страшились всё же состоится.
Это цена жизни моего брата.
Я ухожу, получив их согласие. Я знаю, они не посмеют.

***
Мадара сидит на берегу озера. Он ждёт. Увидев меня мужчина встал и закинул за спину рюкзак, довольно приличных размеров.
- Идём! – Его глаза лихорадочно блестят. В них я вижу торжество. Он осуществил свою месть, он счастлив.
Я молча киваю, и мы бесследно растворяемся в ночи.
Добро пожаловать во внешний мир….

***

Как и ожидалось, погони не последовало, и мы сделали привал в небольшой пещере в горах.
Мадара развёл огонь и принялся с интересом изучать содержимое своего мешка. Вещи мне были как-то подозрительно знакомы. Словно я уже видел их раньше,… но спрашивать, откуда у него это богатство как-то не хотелось. Мадара сам ответил, предугадывая мой интерес.
- Это – твоё наследство. - Вертя в пальцах золотое ожерелье моей тёти заявил он.
Он… что он… что он сделал?! Что и говорить, я был возмущен до глубины души.
- Им это всё равно не понадобиться, не оставлять же всё Сазке – хмыкнул он, насмешливо разглядывая моё вытянувшееся лицо. – Или ты решил встать на путь мирных граждан, найти приличную работу... а может, наоборот, будешь грабить проходящих мимо путников? – Он затолкал ценности назад в рюкзак и выудил из бокового отделения довольно объемистую потёртую фляжку. Я не знал, что ему отвечать. Я вообще не представлял свою жизнь вне деревни. Так что вполне понятно, что я растерялся от его вопросов. Он отвинтил крышечку и с сосредоточенным видом понюхал содержимое.
- Не испортилось, прекрасно… – его плотоядный взгляд упёрся в меня, заставляя невольно поёжиться.
Что он задумал…
- Иди сюда Итачи. – Мадара схватил меня за руку и с силой дернул к себе, так что я, чудом не свалившись в костёр, оказался практически у него на коленях. – Мой мальчик… - мужчина ухмыльнулся поднимая фляжку над моей головой, темная жидкость капнула мне на переносицу, ещё раз на кончик носа, какой странный запах… тонкая струйка на губы, медленно стекающая по подбородку на шею… я невольно облизнулся. Солёная… и этот запах… стремительное движение руки, и я неверяще уставился на свои пальцы. Кровь. Это же кровь! Мои глаза расширились, а Мадара расплылся в хищной улыбке и впился в мои губы жестким властным поцелуем. Нет! Я изо всех сил упёрся руками в его грудь, пытаясь оттолкнуть и прервать этот грязный, кровавый поцелуй. Он отстранился, но лишь для того, что бы аккуратно поставить фляжку к рюкзаку и резким движением снова схватил меня, после непродолжительной, но отчаянной борьбы, я был прижат к полу с зажатыми над головой руками. Мужчина ухватился за высокий ворот форменной Учиховской футболки, раздался неприятный, режущий слух, треск ткани. Я зажмурился. А он между тем уже сорвал с меня кофту, и принялся за штаны. Оставив меня совсем голым, Мадара мягко коснулся губами моих век.
- Ну же Итачи… в чём дело… - замурлыкал он мне в ухо, словно большой довольный кот, - мы только немного поиграем… всего лишь… - его голос действовал на меня гипнотически, и я, приоткрыв глаза, встретился взглядом с лихорадочно блестящими темными глазами, отражающими свет костра. Он снова взял фляжку и одна тягучая капля, упала мне на грудь, Мадара немного полюбовался на то, как она блестит, а потом слизнул её, обводя языком контур окровавленного соска.
- Это так возбуждает… - он поднял голову, улыбаясь тёмными губами, - ведь это наша кровь… кровь убитых тобой людей, твоих родителей, твоих дяди и тёти... и прочих Учих. – Хриплый смех похожий на карканье ворона. – Ты их убил мой сладкий… мой мальчик… - он наклонил фляжку, и тёмная струйка потекла по моей груди и дальше на живот, медленно и неторопливо. Словно нехотя. – Как это прекрасно…
Но меня это не возбуждало. Напротив, начало подташнивать, никогда ещё вид крови не вызывал у меня таких чувств.
Мужчина отстранился.
- Встань на четвереньки. – Велел он, его глаза дико блестели. Я не посмел перечить и послушно перевернулся, принимая эту унизительную позу. Шуршание одежды за спиной означало, что Мадара раздевается сам, очевидно он не желал пачкать одежду. Я чувствовал его взгляд, наполненный какой-то тёмной страстью. Наконец, я ощутил, как мне на голову льётся едва тёплая жидкость, стекая по волосам, она капала на пол. Запах крови наполнил пещеру, казалось, других запахов тут вообще не осталось, кровь потекла по спине, вдоль позвоночника, заставляя невольно выгнуться. Откуда он взял столько крови… точнее, когда он успел это сделать…. Откуда, было и так понятно.
- Мадара-сан… - мой голос звучал так жалко, что мне захотелось откусить себе язык.
- Что, мой мальчик… - прошептал он в ответ. Кровь стекла по спине в ложбинку между ягодиц, меня передёрнуло, и по коже немедленно побежали мурашки. Мадара чуть куснул меня за попу, заставив вздрогнуть, и струйка, проникая дальше, стекая по яичкам на кончик члена, капнула на пол пещеры. Кажется, это привело моего учителя в восторг, он раздвинул мои ягодицы, языком касаясь окровавленного входа в моё тело. Несмотря на всё отвращение, что я испытывал, я прогнулся, оттопырив зад, что бы ему было удобнее.
- Наша кровь такая сладкая, и ты… такой сладкий, Итачи… - короткий взгляд через плечо и я увидел, как он оглаживает окровавленной рукой свой стоящий член. Меня снова затошнило, я отвернулся, зажимая рот рукой, но вскоре мне стало не до этого, так как Мадара, не желавший больше ждать, обманчиво мягко провёл тщательно смазанным членом между моих ягодиц и одним рывком насадил меня на него. Что бы не заорать от боли я вцепился зубами в собственную руку. Мужчина довольно застонал, закинув голову, и принялся мягко гладить меня по спине, размазывая кровь по всей поверхности, потом изогнулся, удивительно нежно целуя в плечо, и если бы не разрывающая боль в анусе, мне было бы приятно... наверное. Мадара с силой сжал мою талию и, чуть подавшись назад, снова толкнулся в мой зад, заставляя меня позорно завыть от боли, царапая ногтями каменный пол пещеры. Локти и коленки скользили и разъезжались в натёкшей луже на полу. Мадара схватил меня за хвостик, вынуждая подняться и прижимая к груди.
- Не кричи… не кричи Итачи… - его жаркое дыхание обжигало ухо, - расслабься… - влажной ладонью проведя по моей груди и животу, он мягко сжал мой расслабленно болтающийся орган и принялся его теребить и поглаживать, второй рукой он крепко прижимал меня к себе. Несмотря на боль в попе, моё тело начало отзываться на его дразнящие прикосновения, постепенно внизу живота рождалось тепло, медленно захватывающее каждую клеточку моего тела. Сам он не двигался, а я кусал губы, пытаясь побороть растущее возбуждение. Чуть наклонившись, Мадара принялся ласкать губами мою шею и плечи, временами чуть покусывая нежную кожу. Я тихонько застонал, откидывая голову на его плечо. Его бездействие постепенно становилось невыносимым. Мне хотелось, что бы его крепкий член, находящийся у меня внутри, наконец-то начал двигаться, а он всё тянул, словно ждал чего-то. Я нетерпеливо шевельнул попкой, а он удержал меня, крепко сжав мой член у основания, и глухо зарычал в самое ушко:
- Попроси меня! Давай Итачи, попроси, что бы я тебя трахнул.
Ощущение упругой горячей плоти внутри, его руки на моём члене, губ на моей шее. Я не мог больше терпеть. Уверен, он хотел этого так же сильно как и я. Но просить? Я прижался к его телу и недовольно застонал.
- Давай Итачи… скажи это… - Мадара развратно вылизывал мою шею, стирая остатки сопротивления.
- Я хочу… - едва слышно прошептал я, но ему было этого мало.
- Не слышу. – Вкрадчивый шепот в ответ.
- Пожалуйста… Мадара-сан… - я потёрся задом о его бёдра, - возьмите меня…
Он сладко застонал и толкнул меня обратно на четвереньки, в лужу крови. Сильные руки крепко сжали мою талию, и он принялся медленно и плавно трахать меня, постепенно увеличивая темп. Я скользил по полу в такт его движениям, всё что я мог сейчас, это обреченно уронить голову на руки , оттопырив зад, в который он раз за разом окунал свой член, откровенно постанывая от наслаждения. Я был сломлен. Я стонал от удовольствия вместе с ним, весь покрытый кровью мёртвого клана, я кончил, добавив свою сперму в скользкую лужу на полу.
Что нас объединяло? Возможно, страсть… возможно, страх… кто знает…
Мадара был словно дикий зверь, уставший от одиночества, он был рад, что кто-то близкий разделит его судьбу, что будет рядом…
Последний рывок и мы оба обессилено распластались на полу пещеры, слушая бешеный стук сердца и хриплое дыхание партнёра.
Отдышавшись, Мадара перекатился на спину, прижимая меня к своей груди.
- Я тебя представлю кое-кому…
Я молча кивнул. Устало прикрыв слипающиеся глаза. Эмоциональная нагрузка сегодняшнего дня оказалась для меня слишком сильной, и я просто отключился, так и не дослушав, о чем он говорит.

***
Ощущение свежего ветра, нежно касающегося моего тела, шелест листвы в вышине, и запах. Запах крови. Меня кто-то несёт, я слышу размеренный стук его сердца, чувствую тепло его тела, я чуть покачиваюсь на руках при каждом шаге. Приоткрыв глаза, я вижу длинную прядь черных волос. Мадара…
- Ты проснулся? – и, не дожидаясь ответа: - вовремя.
Мои ноги коснулись чего-то холодного и мокрого. Я моргнул и окончательно проснулся. Мадара стоял почти по пояс в воде, держа меня на руках.
- Самое время умыться. – Он неожиданно убрал руки и я, неуклюже взмахнув руками,
плюхнулся в речку, подняв целый фонтан брызг, окативший его с ног до головы. Я вынырнул, отфыркиваясь, вода была холодной, но восходящее солнце уже касалось моей кожи своими тёплыми лучиками.
- Ты грязный, как поросёнок. – Фыркнул Мадара, тщетно пытаясь отряхнуться.
- А вы мокрый. – Я слегка улыбнулся. Вот оно… другая жизнь, новая жизнь, только вот… моя и без того бледная улыбка померкла.
- Не смотри назад Итачи. Это то, что ты хотел. Именно это и есть свобода. – Он бросил мне пакет с купальными принадлежностями. – Приведи себя в порядок.
Что бы вымыть всю засохшую кровь из волос, понадобилось довольно приличное количество времени. К тому моменту я уже рассматривал её не как кровь моих родителей, а как досадную помеху. Но когда я наконец закончил, на берегу уже весело потрескивал костерок, и соблазнительно пахло жареной рыбкой.
Так началась моя новая жизнь, Не то что бы я забыл, то что сделал, нет, это оставило неизгладимую печать неизбежного будущего в моём сознании, но это было где-то там, за гранью реальности, просто… они были мертвы, а я собирался жить дальше.

***
Мадара был беспощаден. Он тренировал меня с утра до вечера, а когда я , казалось уже не способен был двигаться, наступала ночь… полная неугасимого огня его страсти. Потом было утро, когда я еле-еле мог встать, а он, бодрый и довольный, готовил завтрак и мы снова двигались в путь, где я постоянно балансировал на грани жизни и смерти. Мадаре ничего не стоило убить меня. Несмотря на то, что он любил комфорт, он старательно огибал все населённые пункты, выбирая самый трудный и опасный путь. Так, постепенно день за днём, мы двигались в сторону страны Дождя.

Наконец в беспросветных изнуряющих днях наступила передышка. Я не жаловался, но учитель оказался в сто раз хуже отца. У меня не оставалось времени вообще ни на что. Хотя, это было даже не так уж и плохо… по крайней мере, я не мог думать ни о чём лишнем, просто не было сил. Он изматывал меня в ноль. Наверное, за это стоит сказать ему спасибо…
Мы прибыли в приграничный городок, здесь кончалась страна Огня.
Мадара, насвистывая какую-то незнакомую мелодию, немедленно потащился на горячие источники. Всё-таки он любил чистоту. А ещё он тоже устал, хотя по нему это было не особо заметно… но это был факт.
Я чувствовал себя словно выжатый лимон, накануне мой сенсей особенно свирепствовал. Не обращая внимания на свежие синяки, я рухнул на кровать, как только оказался в номере.
Блаженство… чистые простыни… мягкая…
- Итачи. – В его голосе явное неодобрение моего валяния. Но что бы встать, требуется серьёзное усилие над собой.
- Да, Мадара-сан?
- Возьми мне саке и приходи купаться, - он чуть ухмыльнулся и бросил на кровать небольшой кошелёк, - себе там что-нибудь выбери на свой вкус. – Не успел я ответить, как мужчина уже испарился из комнаты.

Городок хоть и небольшой, а народу было полно. Улочки заполнены мелкими лавочками, голоса торговцев причудливо перекликались между собой, создавая некий звуковой фон из отдельных фраз и общего гула. Итак, я не мог позволить себе отвлекаться, саке и… на свой вкус. Я остановился возле чайной. Интересно, у них есть данго? Минутная заминка и я решительно толкнул дверь, звонкий голос колокольчика и вторящий ему голосок официантки: «Добро пожаловать!» Внутри было тихо и уютно, пара пожилых посетителей посиживала в уголке, за чашкой чая. Хотелось остаться там, удобно устроившись в плетёном кресле, подальше от уличного шума. Никогда не любил толпы. Среди множества людей одиночество чувствуется особенно остро….
Но меня ждал Мадара, поэтому я, подхватив свой заказ, поспешил обратно в гостиницу. Небольшой пакетик с данго… пора бы уже стать взрослым, но если быть взрослым означало отказаться от сладостей, то я не желал им становиться. Должны же у меня быть какие-то слабости, к тому же увлечение конфетами было достаточно невинным, по крайней мере, на мой взгляд. И вообще, что за мысли… бред. Шиноби не думают о такой ерунде.
Как и ожидалось, Мадары в номере не было. Я переоделся в лежащее на кровати кимоно и, собрав волосы, высоко заколол их палочками для еды. Мне было всё равно, как это смотрится. Я аккуратно сложил покупки на небольшой поднос и, зажав полотенце подмышкой, направился в купальню.
Выросший в гордом клане, строгой старомодной семье, и поэтому посвященный не только в тайны техник ниндзя, но и в порядок различных скучнейших церемоний, я же не имел права опозорить клан в незнании чайной церемонии и прочей ерунды. Я был обучен всему, что только пришло в голову моим родителям. И, надев традиционную одежду, я преображался, все нудные уроки мгновенно всплывали из подсознания. Поэтому, церемонно опустившись на колени перед раздвижной дверью, так похожей на строгое убранство в усадьбе Учих, я поставил поднос на пол, аккуратно отодвинул седзи и, переступив порог, перенес поднос, и снова присел, закрывая дверь.
Мадара, сидевший в воде с полотенцем на взъерошенных волосах, смотрел на меня с любопытством.
- Я вижу, тебя учили не только катаной махать. – Ухмыльнулся он, глядя, как я поставил поднос на досчатый настил и выпрямился, распуская пояс. Я чуть улыбнулся ему, медленно спуская кимоно с изящного плеча, наблюдая, как вспыхнули его глаза. Как можно быть таким развратным… лёгкая ткань шуршащим облачком опустилась к моим ногам. Игриво усмехнувшись, Мадара поманил меня пальцем.
- Моё саке, Итачи.
Вода была горячей, так приятно… я сел напротив и толкнул к нему поднос, он, покачиваясь, послушно поплыл к нему. Мадара фыркнул и, поймав его, аккуратно налил саке в маленькую чашечку.
От воды поднимался пар, я откинулся, опираясь, нагретые камушки. Теплота расслабляла, сама атмосфера купальни навевала сон, и я невольно задремал.
Сенсей тихо попивал саке и поглядывал на меня. Наконец, оттолкнув поднос с пустой тарой, он решил «закусить».
Я очнулся от того, что его влажные губы коснулись моего лица, от него несло алкоголем. Мадара властно стиснул меня в объятиях, не желая терпеть ни малейшего намёка на сопротивление, его поцелуй был собственническим, с терпким привкусом саке. Это мне не понравилось. Вкус алкоголя, его запах… мне не нравилось, и я отвернул лицо. Мужчина резко вцепился в мои волосы, возвращая голову в исходное положение, я невольно ухватился за его руку, пытаясь разжать пальцы. В его глазах вспыхнула злоба.
- Мадара-сан… - от его взгляда у меня внутри всё похолодело.
Он моргнул, чуть нахмурился и прижал меня к груди, тихо шепча:
- Итачи… Итачи... мой мальчик… мой… - его губы коснулись моих волос, Мадара поглаживал пеня по голове, пытаясь успокоить, словно стараясь стереть неприятное впечатление от своего поступка. – Ты - мой, Итачи… тебе нужно лишь слушаться меня, и всё будет хорошо.

\продолжение следует...\

***

- Ты похож на мальчишек вакасю из уличного театра.
Я отложил расческу и обернулся. Мадара стоял, прислонившись к дверному косяку, и ухмылялся. Видимо он давно уже наблюдал за мной. Вакасю… от возмущения у меня даже не нашлось, что ему ответить, только щеки вспыхнули гневным румянцем. А он, между тем продолжал насмехаться.
- Такой же смазливый и сладкий, так сразу и не догадаешься, что ты шиноби… и всё же тебе надо было родиться девочкой.
Этого я уже не смог вынести. Как он… как он может сравнивать меня, выходца из древнего гордого клана с этими… этими… театральными потаскушками. Девочкой! Ну, надо же… кстати… тут мой гнев немного поостыл, с чего бы это он меня с ними сравнивает? Ну, у меня, конечно, давно появились подозрения насчет его ориентации…. Мадара явно забавлялся, наблюдая, как меняется моё настроение. Гнев исчез, уступив место любопытству. У него не было ни жены, ни наследников, считалось, что Мадара был женат на своей катане. Но что-то как-то это больно странно, учитывая его страстную, пылкую натуру. Теперь уже я, чуть прищурившись, подозрительно разглядывал его.
- Что? – приподняв бровь, мужчина снова глумливо усмехнулся, но меня это не проняло.
- Ничего. – Чуть пожав плечами, я вернулся к расческе, но его это видно не устраивало, так как я был мгновенно схвачен.
- А всё-таки? – замурлыкал он мне в ушко, и запустил руку под футболку. Горячие сильные пальцы.
- У вас видно большой опыт… - в тон ему, с сарказмом отозвался я, откидывая голову на его плечо.
Мадара фыркнул и больно укусил меня за шею, заставляя придушенно вскрикнуть от неожиданности.
- Кажется, моя девочка пытается язвить… - он мягко лизнул обиженное место, - или же она… ревнует?
Тут он меня сделал. Я настолько привык к мысли, что он мой, что мне и в самом деле было неприятно даже думать о том, что Мадара может быть с кем-то другим. Пусть даже и в прошлом.
Кажется, я привык к тому, что меня трахают… и хуже всего, что мне это нравиться.
Естественно, подобная мысль меня не обрадовала. Напротив. Я неожиданно проникся острым отвращением к самому себе. Кем я стал… что я делаю…
А он словно читал мои мысли.
- Ну-ну, не надо так расстраиваться, - потрепав меня по волосам, Мадара добавил: - я же не просто так тебя тренирую. – Отпустив меня, он лениво плюхнулся в плетёное кресло и хитро сощурил глаза. – Пару лет назад… - мужчина неопределённо махнул рукой, - пару лет назад, я создал одну организацию из шиноби покинувших свои деревни. И ты вступишь в неё.
Вступить в его организацию? Продолжить жить, как шиноби… конечно я был согласен. Но ведь это была организация, сколоченная из преступников, и наверняка не из последних…
- Кстати, мальчик мой, - он словно вспомнил о чём-то важном, - ты в курсе, что ты теперь проходишь как преступник «С» класса? – глядя на меня с лукавой усмешкой, поинтересовался он.
Это было очевидно. «С» класс. Это не было поводом для гордости, но тем не менее.
Мужчина поманил меня пальцем и я, послушно соскользнув с насиженного места у зеркала, уселся у его ног, прямо на пушистую шкуру на полу. Она мне нравилась. Положив голову на его колено, я серьёзно задумался о своём будущем. Дослужившись до капитана команды АНБУ, я теперь был вынужден делать карьеру преступника. Эх… не бывать мне Хокаге.
Мадара молча поглаживал меня по волосам, и я был благодарен ему за это тепло, за то, что он не позволил мне…

За окнами постепенно темнело.

***

Отдохнув в городке пару дней, мы, со свежими силами, снова вышли в путь. Быстро и незаметно скрывшись в пограничном лесу.

Чем ближе было к опушке леса, тем сильнее веяло сыростью. Это было странно, но Мадара не проявлял ни малейших признаков беспокойства, впрочем, он их вообще никогда не проявлял, словно знал всё заранее.
А за лесом шел дождь. Он стоял стеной, начинаясь от самой границы. Неестественно. Я подозрительно уставился на это «чудо» человеческой мысли. Было очевидно, что это какая-то странная техника… водяная пыль стояла в воздухе и хотя на нашей стороне светило солнце, не похоже было, что там наблюдался хоть один просвет.
Мой учитель, как ни в чем не бывало, выудил из рюкзака накидки и бросил мне одну из них.
- Одевай. – Приказал он, подавая мне пример. Я послушно облачился и натянул капюшон.
Мадара остановился практически вплотную к дождевой стене.
- Ну, если меня не будет ждать горячая ванна… - недовольно пробормотал он и без колебаний шагнул в водяную завесу. Я без слов последовал за ним.
Едва я вступил под дождь, как почувствовал, словно где-то вдали звякнул невидимый колокольчик, оповещая хозяина техники о нашем прибытии. Сторожевой дождь. Ну, надо же…

Сплошное серое небо, навевающее такую же серую беспросветную тоску. Залитые водой улицы, хлюпающая под ногами грязная жижа, отдалённо напоминающая дорогу. Мутные ручьи сливались в реки, которые, в свою очередь становились настоящими озёрами дождевой воды.
Страна Дождя была страной дождя в прямом смысле.
Следуя за уверенно шагающим сенсеем, я видел лишь плотно закрытые двери и ставни. Как они тут живут… на улицах пустота, комендантский час у них что ли?
После залитой солнцем Конохи, это место казалось мне самым унылым на свете.
Постепенно город изменился, вместо новодела всё чаще попадались на глаза немыслимые постройки древних. Обладатель всего этого безобразия, очевидно, обитал где-то в старых районах. Наконец, все низкорослые домишки совсем пропали из поля зрения, уступив место высотным старым зданиям, повсюду торчали какие-то трубы, непонятного назначения, висели обрывки проводов… и какой только извращенец придумал подобное…
Мадара прекрасно знал куда идёт, он прыгнул вверх, и мы принялись подниматься, достигнув верхнего уровня города, миновали ещё несколько кварталов и остановились. Впереди находилось ещё более странное здание, чем все остальные. Вершина его напоминало статую человека с протянутыми вперёд ладонями. Неожиданно в небе образовался просвет, и луч солнца упал на стоящего там человека. Словно на ладонях неведомого древнего бога. Тучи принялись рассеиваться, и откуда-то снизу стал подниматься густой пар.
- Пейн. – Мадара оскалился в усмешке. – Неужели этого нельзя было сделать чуть раньше?
Лицо его собеседника казалось высеченным из камня. Он был просто ослепительно рыжим, а ещё на его лице блестел на солнце странный пирсинг. В жизни не видел такого проколотого человека. Но самым удивительным в нём, всё же были его глаза. Риннеган. Глаз бога. Немыслимая редкость, я и не ожидал, что когда-нибудь увижу такие.
Хозяин дождя, Пейн, с серьёзным лицом кивнул моему Учителю.
- Добро пожаловать, Мадара-сан.
- Все разговоры потом, я промок как собака! – Отмахнулся Мадара, - хочу в ванну.
- Как скажешь.
Жилище Пейна оказалось довольно-таки далеко от статуи, он открыл какую-то дверь и оттуда полился тёплый свет. Мы вошли внутрь, и я услышал, как дождь снова забарабанил по крышам. Но даже этот дождь не может идти вечно.
Пейн снял мокрую накидку и повесил её возле камина, мы молча последовали его примеру. В комнате было тепло и вполне уютно. Я заметил, что он с интересом поглядывает на меня.
Заметив это, Мадара усмехнулся, и властно приобнял меня за плечи.
- Это мой ученик и воспитанник. Учиха Итачи.
- Учиха? – Его собеседник чуть приподнял брови. – Я слышал, что весь клан был уничтожен, кроме одного… но его звали как-то иначе.
Сенсей фыркнул.
- Это сделал он. – Он отпустил меня и, оставляя грязные следы, подошел к камину, грея озябшие руки, - он настоящий гений, с этого дня он будет работать в организации. Подбери ему хорошего напарника.
Пейн молча кивнул и принялся разглядывать меня с откровенным любопытством, словно решая для себя, мог ли я на самом деле совершить то, что сделал. А я в свою очередь рассматривал его. Он был молод и хорош собой… к тому же обладал редким додзюцу.
- Как там моя ванна? – поинтересовался Мадара.
- Она готова, пойдёмте. – Пейн невозмутимо проследовал в глубину дома.
Проводив нас в купальню, он удалился, сказав, что распорядиться насчет ужина.
Мадара разделся и, сполоснув ноги, с довольным видом плюхнулся в воду. Он зажмурился от удовольствия и хитро посмотрел на меня.
- Как тебе Пейн?
- Красивый… - я ответил не подумав. Ксо. Смутившись своего дурацкого ответа, я принялся раздеваться.
Мадара хохотнул, вгоняя меня в ещё большую краску.
- Понравился, значит?
- Нет. О чем вы вообще! – Возмутился я и, быстро сполоснув ноги, забрался к нему.
- А если приставать будет?
Он ко мне? С чего бы это… я опустил глаза, пытаясь представить это. Как рыжий обнимает меня, как склоняется, что бы поцеловать… что я буду делать? Губы как-то самопроизвольно приоткрылись.
Послышался плеск, и пальцы Мадары с силой вцепились в мою шею. Я задохнулся и схватился за его руки, испуганно глядя в лихорадочно блестящие глаза.
- Ты – мой. Запомни это хорошенько! – резко сказал он и разжал пальцы. Я закашлялся, потирая горло, и молча кивнул, соглашаясь. – Ты должен делать только то, что я тебе приказываю.
Кажется Мадара…
- Я не помешал? – Раздался спокойный голос предмета нашей маленькой ссоры. Я быстро обернулся. Пейн стоял у края ванной в одном полотенце, на стуле лежала его одежда, аккуратно сложенная. Я был готов сквозь землю провалиться, а Мадара только глумливо усмехался.
- Иди сюда.
Пейн принял приглашение и присоединился к нам. Ванна была большая, и мы спокойно поместились там втроём. Молчание затягивалось, и я не собирался нарушать его первым. Фактически, они оба были моим новым начальством. Но… я чувствовал смятение и нерешительность.
Послышался лёгкий плеск, и я поднял взгляд. Я тупо смотрел, как пальцы моего сенсея вплетаются в огненные волосы, как, словно в замедленной съемке соприкасаются их губы. Тихий выдох Пейна. Мадара оторвался от него и внимательно посмотрел мне в глаза.
- Сделай ему приятно, Итачи… - на его губах расцвела отвратительная развратная улыбочка, но глаза были более чем серьёзные.
Я внутренне сжался, но делать кому-то приятно по его приказу я не собирался, и упрямо поджав губы, чуть качнул головой.
Мадара раздраженно хмыкнул и быстрым движением попытался схватить меня. Я ждал этого, увернувшись, на сколько это было возможно, я попытался покинуть ванну, но Мадара успел схватить меня за лодыжку и бесцеремонно втащил обратно. Я брыкался, яростно сопротивляясь и поднимая тучу брызг, расплёскивая воду по полу и стенам. Сенсей глухо рычал, раздражаясь всё сильнее. Наконец, он скрутил меня, прижимая к себе, так, что я не мог не то, что пошевелиться, вдохнуть даже. Воды в ванне осталось меньше половины.
- Он тебя не слушается. – Пейн спокойно открыл кран, восполняя потери жидкости.
- Маленькая сучка, совсем ещё невоспитанная… дикая… - Мадара ухмыльнулся, почесывая меня за ушком, словно я и в самом деле был непослушным животным. Его торчащие во все стороны волосы намокли, придавая ему немного более благопристойный вид.
- Он так похож на тебя… - Наклонившись, рыжий вглядывался в моё лицо. – Просто поразительное сходство. Сколько ему лет?
- Тринадцать… - тот куснул меня за ухо, чуть ослабляя хватку, что бы я мог дышать. – Ита-ачи… - протянул он, - будь хорошим, послушным мальчиком… ладно? И я тебя отпущу. Может быть.
Драгоценный глоток кислорода.
- Мадара-сан… я…
- Тш… - усмешка в ответ и мягкий поцелуй в губы. Другой вкус. Не такой как обычно. Это потому что он целовал Пейна. Прямо на моих глазах! А теперь хочет, что бы я… нет! Я снова начал злиться. Заметив это, Мадара недовольно прищелкнул языком. – Что ж с тобой делать-то! Вечно он не хочет по-хорошему… - притворно пожаловался он. Это было наглое враньё. Я вспыхнул, и замер в нерешительности, доказывать обратное, или же просто сделать непреступный вид.
Мадара вылез из воды и уселся на край ванны, разведя коленки. Запустив руку в мои волосы, он силой заставил меня опуститься на колени, и ткнул лицом себе в пах. Положение было недвусмысленное. Сенсей молчал, щуря злые глаза, а я просто не знал что делать. Его торчащий член прижимался к моей щеке, он был горячим и едва ощутимо пульсировал.
- Ну? – требовательно произнёс он.
«Что ну?» спросил я одними глазами, снова заливаясь краской.
Закатив глаза, Мадара ткнул меня членом в губы, удерживая за волосы.
- Рот открой. – Чувствуя, что терпение его вот-вот закончиться, я послушно разжал челюсти. – А теперь соси. Как конфетку на палочке. – Закончил он свои инструкции и отпустил меня.
Я смущенно опустил глаза, разглядывая его член. Слегка сжал ладонью у основания и осторожно коснулся языком головки. Тёплая и гладкая, влажная… неопределённый вкус. Я облизнулся и обхватил её губами, чуть прикусил нежную кожицу и тут же опасливо зализал укус. Увлеченный новым занятием, я совершенно позабыл о присутствии третьего, впрочем, Пейн ничего не делал, он только смотрел. Собравшись с духом, помня как эта упругая плоть входит в моё тело, я снова облизал губы и взял в рот настолько глубоко, насколько мог. Мадара довольно застонал, его член упёрся мне в горло. Это было не особо приятно и я, определив ту длину, что не вызывала у меня тошноты и других неприятных ощущений, прикрыл глаза и принялся осторожно сосать, помогая себе руками. Довольно-таки увлекательное занятие, должен признаться. Одно ощущение власти чего стоит, ведь одно движение челюсти и доверившийся тебе человек больше не мужчина. Мадара мягко накрыл мой затылок ладонью. Я чувствовал, что возбуждаюсь просто стремительно, сладкое томление внизу живота становилось всё сильнее, я представил, как он входит в мой зад, как держит меня за бёдра… и не сдержал стона.
Я не стал возражать, когда чужие руки мягко погладили меня по спине и, скользнув пальцами в ложбинку между ягодиц, принялись, чуть прижимая, поглаживать заветную дырочку, дразня меня и возбуждая ещё сильнее. Я не возражал и тогда, когда мою нижнюю часть вытащили из воды, утвердив меня на четвереньках. Я влечено сосал и облизывал свою конфетку из плоти и крови, а в мою попу проникли сразу два тщательно смазанных пальца, безошибочно надавливая на простату. Выпустив член изо рта, я громко застонал, подаваясь бёдрами навстречу пальцам, не забывая впрочем, подрачивать его ладонью. Мадара ухмыляясь, смотрел на меня сверху вниз.
- Не отвлекайся. – Он потянул меня за волосы, и я снова обхватил губами его стоящий орган, одновременно пальцы покинули меня, сменившись упругой горячей плотью. Особенной разницы между ним и Мадарой я не почувствовал, да и не до подобных сравнений мне тогда было. Моё юное тело жаждало секса. И будь ты хоть трижды гением, а против природы не попрёшь. Я довольно быстро подстроился под его ритм и теперь меня, грубо говоря, трахали два мужика в обе дырки. Это было что-то… но довольно быстро затекла челюсть, и я больше работал руками, чем ртом. Я чувствовал, как сочиться липкой смазкой его бархатистая головка, и одновременно в мой зад размеренно входил ещё один крепкий член. Я был готов кончить с минуты на минуту, так меня это возбуждало. Член во рту чуть дернулся, ожил, запульсировал и, толкнувшись вперёд, извергся чуть горьковатой жидкостью прямо мне в горло.
- Глотай! – приказал хриплый от страсти голос Мадары, и я послушно проглотил всё до капли. Он довольно застонал и сполз в ванную, и, оказавшись со мной лицом к лицу, страстно поцеловал в губы, разделяя со мной чуть горьковатый привкус собственной спермы. Я кончил почти сразу же, и расслабленно обнял его за шею, чувствуя, как Пейн тоже кончает, с силой сжав мои бёдра. Мы все подустали, и в купальне воцарилась приятная расслабленная атмосфера. Наконец, Мадара произнёс, лениво перебирая мои волосы:
- Ну, вот… а ты сопротивлялся, глупыш.
Я недовольно буркнул что-то невнятное и спрятал лицо у него на груди, но сенсей не унимался.
- Давай, поцелуй его, а то зад-то подставил…
Найдя некое подобие логики в его словах, я послушно отодвинулся и осторожно поцеловал Пейна в уголок губ, и, смущенно отстранившись, снова прижался к Мадаре. Такой вот вполне целомудренный поцелуй после бурного секса. Рыжий был весьма удивлён.
И всё же самым ярким впечатлением было то, что, когда Пейн встал, что бы выйти из ванной, волосы у него в паху оказались такими же невероятно рыжими, как и на голове. Значит не крашеный.
Мадара сказал, что у меня детское восприятие происходящего.
С чего бы это.

За ужином Мадара и Пейн обсуждали дела организации. Я молча ел и внимательно прислушивался к их разговору. Организация пафосно именовалась «Акацки», то бишь алая заря или рассвет. У меня сразу возник вопрос рассвет чего? Тут явно был сокрыт второй смысл. Возможно, мира шиноби или что-то в этом духе… но не слишком ли это громко? Впрочем, не важно. Как мне уже говорил Мадара, организация состояла из отступников, работающих попарно. Максимальное число состоящих в Акацки шиноби – десять человек. Обнаружившая себя только за ужином синеволосая девушка, звалась Конан и была напарницей Пейна. Из разговора следовало, что сам рыжий был в дожде чем-то типа Каге. Интересно, она краситься или от природы такая? Конан сидела с каменным лицом и временами бросала на меня неприязненные взгляды. Они с Пейном только напарники? На вряд ли… но это не моё дело. Организация Акацки занималась поиском и поимкой хвостатых зверей-демонов, по каким-либо причинам оставшихся в нашем мире и по большей части запечатанных в людей. В каждой деревне был свой зверь. И в Конохе тоже. Демон-лис, девятихвостый, запечатанный Четвёртым Хокаге в собственного сына. Он просто больной, раз сделал подобное. Силу бедных животных пытались использовать для войны и совершенно напрасно, в конце концов, от бидзю были сплошные проблемы. Пойманных зверей планировалось запечатать в каменную статую, а потом воспользоваться их силой для… тут я не особо понял для чего, но Пейн планировал что-то типа мира во всём мире. Сомнительно это как-то… сам создатель организации, Учиха Мадара, в ней официально не числился, то ли был слишком ленив, то ли предпочитал наблюдение.… В любом случае, заправлял всем Пейн, беспрекословно выполняющий его волю. Сенсей оставил ему всю грязную работу, сам, оставаясь в тени. Даже не все члены организации знали о его существовании. Рыжего же надлежало почтительно именовать: «Лидер-сама». Ну, почтительности мне не занимать.
Интересно,… какой у меня будет напарник…
Как он отнесётся ко мне…

***
- Через два дня тебе представят твоего нового напарника. – Мадара сидел на кровати, закинув ногу на ногу. Видя мой интерес, он слегка усмехнулся. – К сожалению, или к счастью, он не имеет ни малейшего представления обо мне, и мы с тобой будем редко видеться.
Я замер удивлённо глядя на него. Что значит, «будем редко видеться…» мысль о том, что я не увижу Мадару длительный промежуток времени, отчего-то вызвала у меня двоякие чувства.
- Но это не значит, что ты можешь творить все, что тебе вздумается. – Быстро добавил он, сощурив глаза.
Я молча сел рядом и, уткнувшись лбом ему в плечо, робко потянул за рукав. Ухмыльнувшись, Сенсей чмокнул меня в макушку и заключил в кольцо своих сильных тёплых рук. Мне так нравилось сидеть с ним…

В последнюю ночь Мадара был просто неутомим. Он не давал мне спать до самого рассвета. Словно хотел натрахаться про запас.
На прощание он поцеловал меня в нос, и, потрепав по волосам, сказал, что будет присматривать за мной со стороны и что бы я хорошо себя вёл. Мадара-сан… я ещё долго стоял, глядя ему в след.
И конечно с утра я выглядел не лучшим образом. Под глазами залегли тени, а губы припухли от поцелуев и выглядели темнее, чем обычно. Я тщательно причесался и, переодевшись, постарался избежать помятости хотя бы в одежде…

Пейн, знавший о причинах подобного вида, неодобрительно качнул головой, впрочем, его неодобрение больше никак не проявлялось. Он выдал мне комплект униформы и велел переодеться. Я собирался уже уйти, но подошедшая Конан молча сунула мне в руки баночку с тональным кремом. Весьма кстати. Преобразившись и старательно замаскировав все следы Мадарской страсти на шее, я застегнул плащ с высоким «Учиховским» воротом в алое облачко. Мадара явно приложил руку к его созданию. Оставался последний штрих. Достав кунай, я от души чиркнул им по блестящей пластинке протектора, оставляя безобразную царапину, и повязал его на лоб.
Теперь я преступник класса «С», член организации «Акацки» Учиха Итачи.

- Для связи в организации используются кольца, - Пейн отвернулся и открыл черную лакированную коробку, стоящую на столе. – В том числе, они используются и как опознавательные знаки. – Лидер достал из коробки перстень с красным камнем и приказал мне дать ему правую руку. Его руки были осторожными и тёплыми и, в тоже время, в его движениях чувствовалась несгибаемая воля. Медленно и торжественно он одел мне кольцо на безымянный палец правой руки. Словно невесте на свадьбе… он всем их так одевает? Пейн задержал мою руку чуть дольше, чем этого требовала необходимость. – Когда я позову, ты должен будешь явиться без промедления. – Он внимательно смотрел на меня сверху вниз. Они все смотрели на меня сверху вниз. Даже Конан. И если молодецкая стать Мадары ещё оставляла какую-то надежду, то невысокий рост отца убивал её на корню.
Послышался громкий стук в дверь и Лидер, отпустив мою ладонь, шагнул в сторону. На красном камушке красовался иероглиф «Судзаку». Огненный бог. Что ж, вполне подходит.
- Входи. – Голос Пейна был спокоен, лицо, словно застывшая маска.
Я глубоко вздохнул и окончательно принял тот безразличный вид, с которым привык ходить на миссии, слушать выволочки, получать похвалу, в общем, находиться на общественных мероприятиях.
Это была работа.

Дверь открылась и в комнату, недовольно сопя и оставляя грязные мокрые следы, ввалилось нечто.
- Хошигаке Кисаме. – Представил его Пейн.
- Учиха Итачи. – На автомате представился я, глядя на вошедшего снизу вверх.
Шок.
Мой напарник, ростом хоть и не особо отличался от сенсея, но зато шириной плеч превосходил изящного и аристократичного Мадару практически в два раза, бесформенный мокрый плащ, глубоко надвинутая саката, и огромный странный меч в бинтах, довершали картину, создавая впечатление, что человек этот просто гигантского роста. Но это было ещё не всё. Из-под широких полей, на меня презрительно щурились маленькие странные глазки, очень отдалённо напоминающие человеческие.
- С этого дня будете работать вместе. – Категорично произнёс лидер Акацок.
- Это шутка? – Мужчина сдёрнул сакату и бросил её в угол. Его лицо было странного серо-синего цвета, словно у покойника, долго пролежавшего в воде, на скулах подозрительные щели, жабры что ли? Синие волосы торчком и перечеркнутый протектор деревни Тумана. Деревни, чьи выпускные экзамены славились особой жестокостью на весь мир шиноби. Маленькие «рыбьи» глазки недовольно сверлили Пейна, а широкий рот растянулся в ухмылке, обнажая ряд неестественно острых зубов.
Я ничем не выдал своего удивления. Надеюсь…
- Нет. – Лидер знал своё дело. Он не собирался спорить и что-то доказывать. Его слово - закон. На то он и Лидер. – Это твой напарник Хошигаке. Не буду мешать. – Холодно произнёс он и вышел из комнаты.
Мы остались вдвоём.
- Хм… - досадливо покосившись на дверь, напарник повесил плащ на гвоздь и внимательно посмотрел на меня в упор. Я ответил ему столь же пристальным непроницаемым взглядом. Наконец, он фыркнул, прошел в комнату и плюхнулся в кресло у камина, не проявляя ко мне ни малейшего уважения. Его можно было понять, для него я был просто мальчишка, но, тем не менее, я уже сталкивался с подобным отношением и собирался заставить его уважать себя.
Я сел в кресло напротив и внимательно посмотрел на него.
Он откашлялся, стирая слюну тыльной стороной ладони.
Если это, по мнению Пейна, «Хороший напарник»… то, что же представляют собой остальные члены организации? Я не хотел об этом думать, хотя стоило бы. С ними мне тоже предстояло познакомиться.
- Учиха значит. – Наконец он соизволил посмотреть на меня.
Я кивнул.
- Из Конохи. – Короткий взгляд злобных глазок на протектор. – Аристокра-ат… - протянул он и ухмыльнулся, обнажая острые зубы. Он был похож на акулу. Но меня подобным поведением было не пронять. – А я слышал, что все Учихи вымерли, как динозавры. А? Итачи-САН. – он вызывающе хохотнул.
- Только те, что были недостаточно сильны. – Отрезал я и сверкнул на него шаринганом.
Этот человек раздражал меня, а я раздражал его.
Вот тебе и напарник.
Кисаме перестал смеяться и посмотрел на меня с некоей долей интереса.
- Да ну… - насмешливо протянул он.
- Именно. – Спокойно отозвался я, и в комнате повисло напряженное молчание.
Мы оба отлично понимали, что уживаться хотя бы минимально, для хорошего результата будущих миссий нам всё-таки придётся. Пока, хоть и очень внимательно, мы просто присматривались друг к другу, окончательное мнение можно будет составить только после первого совместного боя.
Хошигаке вздохнул и закинул ногу на ногу.
- Лет-то тебе сколько? А? Итачи-сан.
- Тринадцать.
Кисаме тихо ругнулся и, отвернувшись, долго смотрел в огонь и молчал. Не нужно было быть семи пядей во лбу, что бы догадаться, о чём он думает. Что подсунули ему в напарники малолетку, переходный возраст, возиться теперь с ним… старо.
А всё же внешность у него не располагающая к нежным чувствам, наверное, у него из-за этого куча комплексов. Я уселся поудобнее и, расстегнув плащ, сам того не заметив, принялся наматывать на палец черную прядку из хвостика, при этом беспардонно разглядывая его.
В комнате воцарилась тишина, и было отчетливо слышно, как потрескивает огонь в камине.

***

Нам было приказано жить в одной комнате, что бы лучше узнать друг друга. Хорошо хоть не требовалось спать в одной постели.

Кисаме был не только редкостно специфичен внешне, кроме этого он был просто настоящей свиньёй и не в грош меня не ставил. Это раздражало просто ужасно.
Каждое утро, если я не успевал встать раньше и заняться своими делами, я изволил наблюдать, как этот индивидуум рода человеческого, лениво отбрасывает одеяло и, сев, зевая, почёсывает яйца в своих широких трусах. Временами хочется его придушить. И щурит на меня свои насмешливые глазёнки. Ксо. Он ест и громко чавкает, словно специально! Он злоупотребляет саке, распространяя вокруг себя аромат перегара… мой напарник просто невыносим!
Но хуже всего было не это. Хуже всего был я сам. Оказывается, за время пребывания с Мадарой, я успел привыкнуть к жаркому ночному времяпрепровождению, и теперь испытывал дискомфорт от его отсутствия. Я долго не мог заснуть, пытаясь не думать о сенсее… удовлетворять себя самому мешало постоянное присутствие напарника. Он-то не стеснялся… а вот моя «аристократическая гордость» заставляла меня мучаться. Мне снился всякий эротический бред, и по утрам я просыпался со стояком.
Интересно… как он там без меня… не скучает?

Был очередной унылый совместный вечер. Хорошо хоть у Пейна была неплохая библиотека…. Я с интересом читал свиток с какой-то древней историей Деревни Дождя, а Кисаме любовно полировал рукоять своего меча. Он делал это каждый день перед сном с завидным постоянством. Меч этот назывался «Великий Меч Самехада» и был чем-то вроде реликвии. Хошигаке любил его больше всего на свете. Он долго и красочно описывал мне, как он действует, для наглядности помахивая им одной рукой, словно тот был тонкой тростью. Впечатлить меня хотел что ли.… На самом деле Самехада был просто неимоверно тяжел. Я проверял это, потихоньку, пока Кисаме намывался, из чего сделал вывод, что мой напарник обладает не только уникальной внешностью, но и нечеловеческой силой. Любопытно, что он ещё умеет? Какими техниками владеет… Туманник был мне интересен. И спустя пару дней, я уже попривык к его виду, воспринимая его как должное.

Кольцо на пальце внезапно ожило, оно запульсировало и меня словно позвал неслышимый голос. Я уставился на свою руку, а напарник только фыркнул.
- Что? Пейн вызывает? Верно, хочет узнать как дела. Ну, иди Итачи-сан.
Как он всё же вызывающе говорит это «Итачи-сан»! Сверкнув на него глазами, я отложил свиток и, не оборачиваясь, вышел из комнаты. И зачем я понадобился Лидеру на ночь глядя?
Ответ оказался прост. Как дела хотел узнать не сколько Пейн, сколько мой сенсей…
Я не видел его примерно пару недель, но сейчас, глядя как он сидит в кресле закинув ногу на ногу и улыбается, мне показалось, что прошла целая вечность. Мадара… странно, но я не почувствовал особой радости…
- Ну, здравствуй, мой дорогой ученик. – Ухмыльнулся он и кивком головы отпустил Пейна. Лидер-сама молча вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь.
- Мадара-сан… - я подошел к нему и остановился рядом. Мужчина притянул меня к себе на колени и велел рассказывать, как я себя вёл. Внимательно выслушав всё, он расхохотался и вытащил из сумки какой-то свёрток.
- Это тебе. – Его ухмылка стала какая-то странная. Подозрительная. Судя по всему, сенсей придумал какую-то новую игру. С тяжелым сердцем я развернул бумагу. Внутри оказалось короткое чёрное платье с пышной юбкой и рукавами воланами, такое, что носят горничные в новомодных отелях и узкие трусики из черного латекса. – Одевай. – В его глазах не было ни тени улыбки. Мадара на полном серьёзе хотел, что бы я вырядился в это.
- Это же платье! – Что и говорить, я был шокирован.
- Одевай. – Он прищурился.
- Но… я парень! – Вскочив с колен, я раздраженно потряс подарком у него перед носом. – Я не одену это!
- Ты что… хочешь, что бы я одел тебя силой? – Холодно поинтересовался он и я замер, прекрасно понимая, что так и будет. Я пытался решить для себя, что более унизительно: самому нарядиться в бабское тряпьё, или быть засунутым в него насильно. Выбора особого не было, и что бы я не выбрал, платье окажется на мне. Пока я размышлял, терпение Мадары кончилось. Он ухватил меня за руку, швырнул на кровать и принялся стремительно раздевать. Я посопротивлялся для вида, так что все приличия были соблюдены и, в конце концов, оказался наряженным в платьице. Мужчина застегнул молнию на спине и бросил мне трусики.
- Ну, это-то ты сам оденешь, я надеюсь.
Надеть нижнее бельё я предпочитал сам. Трусы оказались такими плотными, что было практически незаметно, что я мальчик.
- Какой стыд… - Мадара подвёл меня к зеркалу и, развязав хвостик, пригладил под растрепавшиеся волосы щеткой.
Платье было красивое и сидело на мне просто идеально. Я залился краской, глядя на симпатичную девчонку, глядящую на меня из зеркала со стыдливым румянцем на щеках. В довершение картины, мужчина мазнул по моим губам вишнёвым блеском для губ и отстранился, разглядывая своё творение.
- Теперь ты полностью соответствуешь своему имени, мой сладенький. – Он был доволен, но игра только начиналась.... Он зачем-то потянул меня в ванную. Хорошо, что Пейн ушел…. Я стоял, уныло глядя, как он настраивает воду. Тонкая струйка тёплой воды в незакрытую ванную. Купаться он явно не собирался, тогда что?
- Полезай внутрь. – Мадара вполне обосновано веселился. – Девочка моя…
Я молча залез, предпочитая не спорить. Толкнув меня на четвереньки, он задрал и без того бесстыдно приподнявшуюся юбчонку.
- Я так по тебе соскучился, моя сладенькая, - он сдвинул трусики на сторону и мыльным, скользким пальчиком принялся гладить мой задик, потихоньку проникая внутрь. Я закусил губу, что бы не застонать. – У меня для тебя сегодня нечто особенное! – Он что-то вытащил из шкафчика и, убрав руку, вставил в моё отверстие какую-то небольшую пластмассовую штуковину. Минутная заминка, и я с ужасом осознал, что мне во внутренности что-то льётся. Короткий взгляд через плечо. Из-под задранной юбки торчала небольшая трубка, присоединённая к крану. Мадара был на чеку и больно заломил мне руки, безжалостно подавляя отчаянную попытку вырваться.
- Тихо, тихо… - не надо сопротивляться… - свободной рукой он успокаивающе погладил меня по попе.
Я придушено захныкал, чувствуя, как вода постепенно наполняет мои кишки, в животе раздалось неприятное бурчание. Довольно заулыбавшись, мужчина заставил меня сесть, прижимая к груди спиной, и принялся поглаживать по раздувшемуся животу. Лучше бы он этого не делал. Мне и без этого было тошно.
- Не надо-о… - жалобно простонал я, пытаясь убрать его руки.
- Цыц! – неожиданно резко прикрикнул он и снова замурлыкал мне на ушко: - моя сладенькая… - в животе снова заурчало и мне стало казаться, что я вот-вот лопну…
- Я не могу больше… - на глаза навернулись слёзы, лицо пылало от стыда и унижения. – Пожалуйста… хватит…
Но он не слушал меня.
- Моя девочка беременна? – Его зубы игриво сжали моё ушко, а пальцы вмялись в непомерно раздувшийся живот, так, что я почувствовал, что вся вода вот-вот выльется обратно, сдержавшись изо всех сил, я крепко зажмурился от боли внутри.
- Пожалуйста… Мадара-сан… - я хныкал как последняя девка…
- Что, пожалуйста? – Он просто наслаждался происходящим.
- Пожалуйста… я не могу больше… можно мне..
- Что «можно мне»?
Порядок игры, правила… его правила. Сопротивляться было бесполезно. Ну, раз уж я беременная девка, то…
- Сделать аборт… - придушенно попросил я и по моему лицу заструились слёзы, словно выдавленные из глазниц напором воды изнутри.
- Гадкая девчонка… - Мадара ухмыльнувшись, лизнул мою мокрую щеку и резко выдернул трубку из моей попы. – А как же будущее нашего клана?
Я весь сжался, из последних сил удерживая воду внутри себя. Не хватало только опозориться перед ним ещё и подобным образом!
- Пожалуйста… - всхлип, невыносимо жалкий, сквозь судорожно сжатые зубы.
- Ну, хорошо… - последовал лёгкий укус в шею и Мадара отстранившись, развернул меня лицом к себе. Я сидел ни жив, ни мёртв, боясь даже пошевелиться лишний раз. Мужчина расстегнул штаны и, вытащив член, принялся размеренно дрочить его, не сводя с меня пристального взгляда. Больше всего мне сейчас хотелось провалиться сквозь землю, а его это возбуждало…. Его взгляд затуманился, губы приоткрылись, с протяжным стоном он кончил прямо мне в лицо и, с довольным видом, застегнул штаны. Словно нужду справил. Я машинально стёр с лица густые тёплые капли тыльной стороной ладони. Мадара наклонился ко мне и бесстыдно слизнул остатки.
- Приведи себя в порядок. – Он выпрямился и направился к выходу из комнаты.
Едва за ним закрылась дверь… я уже не помню, как выбрался из ванной и оказался на унитазе. Я успел, а это главное. Закрыв лицо руками, я беззвучно рыдал, ожидая пока мой живот не освободиться полностью от всей жидкости…
Чувствую, что после этого мне ещё долго не захочется в туалет…
Наконец, относительно придя в себя и приняв опять таки относительно приличный вид. Я вышел из ванной. Не смея даже поднять взгляд, я нервно теребил подол юбки.
- Как ты себя чувствуешь? – осведомился сенсей, потягивающий горячий чай, сидя в кресле у кровати. Рядом на столике стоял поднос с чайником, ещё одной чашкой и небольшой тарелочкой данго. Данго… мой взгляд невольно остановился на любимой сладости. Мадара тихо фыркнул и сделал приглашающий жест. Я подошел и сел на кровать, а он аккуратно налил мне чаю и, ободряюще улыбнувшись, протянул палочку с конфетой. Мне жутко хотелось пить и я с благодарностью принял предложенное. После той мерзкой процедуры мне казалось, что у меня все кишки слиплись… потягивая чай я молча закусывал его данго.
- Ты как? – снова заговорил Сенсей – Не скучаешь по мне по вечерам?
Я поперхнулся чаем, а он заулыбался. Он видел меня насквозь, мне даже не надо было отвечать. – Эх, юность… гормоны бушуют… да? - добавил он с ухмылкой.

Ночь.
Пламя костра, потрескивает и рвётся в черное небо, кое-где усыпанное яркими горошинами звёзд.
Кисаме спит, повернувшись на спину и слегка приоткрыв рот. Его острые зубы, даже во сне, плотоядно поблескивают при свете пламени.
От костра идёт жар, но всё равно холодно. Поплотнее кутаясь в плащ, Итачи искоса поглядывает на напарника. Тому кажется море по колено. Не берёт его толстую синюю шкуру ни холод, ни жара… хотя напускное нытьё он любит. Не то, что бы ему было совсем плохо, но встанет, недовольно зыркая по сторонам желтыми глазёнками и лениво протянет жарко… или холодно... или есть хочу… или что-нибудь ещё. Такой большой сильный… и синий.
Итачи прячет лёгкую улыбку воротом плаща.
Приказали,… конкретный приказ Мадары был прост: будешь работать с ним.
Итачи не возражал. Просто было всё равно. Он был собственностью Мадары, его послушной пешкой, которой очень доступно объяснили, что она не личность, а вещь. Слишком доступно, что бы продолжать сопротивляться. Работать вместе и присматривать за ним. Наверное, Мадара специально подобрал ему такого напарника,… только он просчитался. Где-то глубоко в душе юноша оставался самим собой. Там, тщательно хранимые от чужих глаз, жили его настоящие чувства…
Но толку-то. Его время на исходе. Неумолимая судьба уже распахнула над ним свои черные крылья.
Кисаме был грубым животным во всём, что не касалось Итачи. Рядом с тихим юным напарником он удивительным образом менялся, становясь внимательным и даже мягким. Он берёг его как своё самое дорогое сокровище…
Тихонько вздохнув, Итачи подбросил в огонь очередную веточку, задумчиво наблюдая, как она корчиться в пламени, стремительно чернея и меняя очертания. Умирает…
- Замёрз? Итачи-сан… - Кисаме всегда точно чувствует его состояние. И, правда, говорят, что животные более чувствительны, чем люди. Он сонно щурит свои глазки бусинки, пряча их от света. И чуть приподнимает краешек одеяла в пригласительном жесте, ненавязчиво предлагая и ни в коем случае не настаивая.
Так хочется просто принять его нехитрое приглашение… только вот… Мадара всегда стоит за спиной незримой тенью. Что будет если,… и Итачи молчит, глядя в огонь.
- Брось Итачи-сан… холодно ж… я же ничего такого ты же понимаешь… - Кисаме смущается своего порыва, но от сбивчивого объяснения становиться только хуже.
Неловкость повисает в воздухе, словно густой туман. Молчание затягивается непозволительно долго.
Наконец, Итачи решается. Под пристальным взглядом напарника он встает, не глядя на него, медленно обходит костёр, и опускается рядом на колени, плащ сам ползёт с изящных плеч. Юноша склоняется к его лицу, в ониксовых глазах неожиданная нежность, а может это просто наваждение,… пока Кисаме соображал, что к чему, его партнёр уже нырнул к нему под бочок, прижимаясь к тёплому телу, такой холодный… словно и не живой вовсе. Почему-то Кисаме становиться страшно, стремясь развеять неприятное ощущение, он медленно поглаживает Итачи по спине широкой ладонью, мягко прижимает к себе.… Учиха задумчиво молчит и не двигается. С одной стороны такого приказа не было,… а с другой… ведь и не запрещал же,… Итачи жил находя лазейки в опутывающей его паутине. Если Мадара на что-то сердился, он всегда мог отговориться тем, что не получал прямого указания,… только это всегда мало помогало, Мадара был беспощаден.
Тонкое, живое тело напарника прижимающегося к нему, будило в голове Хошигаке его тщательно скрытые от Учиховского взора, самые сокровенные фантазии, одновременно чувствуя доступность и недозволенность, мечник из тумана невольно замечтался. В его видениях юный Учиха был послушным и нежным, его губы были вкуса сливового вина и данго, тело изгибалось и плавилось от прикосновений больших синих рук, вот он послушно разводит колени и… тут Хошигаке чувствует, как на него кто-то пристально смотрит. Очень пристально. Видение подёрнулось дымкой реальности, в которой на него смотрели два внимательных черных глаза. А на губах таял призрак поцелуев, словно иллюзия минутной ласки. «Размечтался… Ксоо…» подумал мечник, ощущая, что его руки очень решительно и нагло держат напарника за крепкие подтянутые ягодицы. Хошигаке не знал, что сказать и что делать. Но Учиха не проявлял открытой враждебности и Кисаме решил пойти на риск. Осторожно разжав пальцы, он принялся мягко поглаживать его зад, который только что страстно мял и тискал. Несмотря на страх быть засмотренным на смерть, возбуждение никуда не исчезло. «Пойти бы сейчас и подрочить от души…» кисло подумал Хошигаке, но отпускать напарника, пока он не сопротивляется, ему совершенно не хотелось.
- А ещё говорил, что ничего такого… - прошептал Учиха и прикрыл глаза. Ему было тепло и уютно, «даже если он… пусть…»
- Итачи-сан… ты… извини, я... – сбивчиво забормотал Хошигаке, но на его губы лёг изящный пальчик с накрашенным фиолетовым лаком аккуратным ногтем. Кисаме послушно заткнулся, полежал так немного, размышляя, что делать, а потом перевернулся вместе с Итачи и навис над ним сверху, любуясь красивым лицом, тускло освященным светом затухающего костра.
- Я хочу согреть тебя, знаешь, есть отличный способ, Итачи-сан… - хрипло прошептал он. Воздержание властно заявило о себе, пересилив чувство страха быть отверженным. Кисаме склонился к нему, прижимаясь губами к изящной шее. Итачи молча повернул голову, ободрённый этим жестом, мечник, потянул с напарника кофту, оставив её покоиться на локтях, создав этим сладкую иллюзию связанности и беззащитности жертвы, Кисаме принялся покрывать жаркими поцелуями грудь и живот юноши. Одним резким движением сорвал штаны с узких бёдер, оставив их покоиться на лодыжках.
Ощущение связанности и нежности одновременно, узкие губы, прижимающиеся к коже. Эти поцелуи не были собственническими. Несмотря ни на что, Кисаме был готов отступиться по первому же признаку неудовольствия с его стороны.
- Итачи-сан… ты такой… - Хошигаке бормотал какую-то нежную чепуху, и Учиха не думал о том, что бы остановиться. Юноша душой и телом согревался этой случайной лаской. Кисаме не считал его вещью, и ему было этого достаточно.
Не обласканный женским вниманием Кисаме не умел разводить долгих прелюдий и нежностей, привыкший быстро ломать случайную постельную спутницу, он замер, нависая над Итачи, решая, что делать. Тот не сопротивлялся, но и не проявлял собственной активности. Мечник нерешительно кашлянул, но не получив ответной реакции, и всё же решив, что молчание – знак согласия, окончательно стянул с него брюки, отбросив их далеко в темноту. С одной стороны хотелось немедленно подхватить эти стройные ножки под коленки, разводя в стороны и трахать тихого Учиху до глухого ора. А с другой, это бы испортило то неожиданное, хрупкое доверие, установившееся между ними в последнее время.
Итачи приоткрыл глаза, глядя на него, из-под густых девчачьих ресниц, и произнёс всего одно слово, разом опровергнувшее все иллюзии его невинности.
- Мазь.
«Кто посмел касаться моего мальчика?!» желтые глаза вспыхнули, отражая блеск костра, но его гнев растворился в ониксовых безмятежных озёрах. Учиха умел просто удивительным образом успокаивать злобного и вспыльчивого мечника Тумана.
- Сейчас, Итачи-сан… - Кисаме принялся рыться в сумке, - я сейчас...
Итачи между тем избавился от футболки и натянул на себя одеяло до самого носа. Хошигаке выудил из рюкзака старый мятый тюбик и теперь сосредоточенно намазывал себя, поглядывая на напарника, смущенно прикрывающегося одеялом. «Вот уж не ожидал» заприметив лёгкий румянец на щеках, ухмыльнулся туманник и решительно забрался к нему, натягивая одеяло на них обоих и прижимая к себе тонкое тело напарника.
- Итачи-сан… - пользуясь моментом, хотелось потрогать юношу сразу везде, руки Кисаме скользили по всему телу, исследуя все его ямочки и выпуклости. Итачи был таким… болезненно худым и бледным, что Хошигаке невольно захотелось проследить за его рационом, но это потом… да… а сейчас… скользкая от смазки ладонь скользнула меж аппетитных округлостей, нащупывая вожделенную дырочку. Ножки послушно разошлись в стороны, Итачи тихонько застонал и поддался ему, пропуская внутрь настойчивые пальцы, выгнул спинку, прикусывая костяшку указательного пальца.
Его податливость возбуждала просто до темноты в глазах. Хошигаке ещё немного поводил пальцами, растягивая его, пожирая голодным взглядом красивое лицо напарника. Но вскоре сил терпеть уже не осталось, и мужчина вынул пальцы, страстно желая взять его, закинул изящные ноги себе на плечи, пристраиваясь поудобнее. Глаза юноши затуманились, взгляд стал томным, развратным даже. Не удержавшись, Кисаме всадил ему свой, далеко не маленький член одним сильным движением сразу до основания, вызывая у Учихи глухой вскрик, черные глаза расширились от боли, на дрожащих ресницах блеснула влага. Хошигаке ругнулся про себя и замер, давая ему попривыкнуть к ощущению наполненности. Итачи чуть дрожал, ему явно было больно. Член напарника оказался больше всех ожиданий, но тот не двигался, и тело Итачи расслабилось, немного попривыкнув к его размеру. Учиха бросил на него томный взгляд искоса и плавным движением обнял Кисаме за шею, мягкие губы приоткрылись, ожидая поцелуя.
В том, что Итачи не был девственником, определённо были свои плюсы. Не обязательно было с ним осторожничать, практически сразу отдавшись сжигающей его страсти, Кисаме с силой вколачивался в податливое тело под ним.

Утром Кисаме будит кашель, сухой, хриплый, приглушенный, словно юноша изо всех сил старался скрыть его, но не смог. Испуганный взгляд и кровь. На чуть припухших после страстной ночи губах… на тонких пальцах закрывавших рот…
Страх рождённый внезапным пониманием липкими пальцами сжимает горло Хошигаке. Учиха и раньше кашлял… но он, слепой в своей уверенности в том что его Итачи-сан вечен, списывал это на обычную простуду. Итачи в последнее время любил странный травяной чай… Он…
Итачи судорожным движением вытирает губы. Тщетно. Он уже знает, что напарник видел это. Что теперь будет?
А Кисаме молчит, он просто не знает что сказать, все возможные слова утешения умирают, разбиваясь о жестокую стену реальности. Время, отпущенное Итачи, стремительно уходит, словно песок сквозь пальцы. Боль тисками сдавливает грудь. Единственный кто стал ему дорог в этом долбанном мире! Его мальчик умрёт раньше него, а ему останется только сжимать кулаки в бессильной ярости и наблюдать его агонию.
Итачи смотрит на черные остывшие угли и молчит.
- Итачи-сан… - наконец Кисаме решается, он облизывает враз пересохшие губы, слова даются с некоторым трудом, но его решимость непоколебима. - Я буду с тобой до конца.
Так просто и бесхитростно.
И Учиха слегка наклоняет черноволосую голову, на его губах едва заметная тень улыбки, а тихий, удивительно спокойный голос произносит:
- Спасибо…
Они собираются и выходят в путь.

***

«Я проживу не намного дольше тебя!»
Пальцы сжимают рукоять Самехады чуть сильнее, чем нужно.
Стоящий напротив Суигетцу, хищно скалит зубы, столь же острые как у него самого, а позади, тает тень младшего брата его Итачи, неумолимо приближающего его судьбу.
«Если я немного опоздаю… ты же не уйдёшь один, правда?»

Сквозь расплывающийся мир Сусаноо… силы тают, словно песочные часы, отмеряющие его жизнь, наконец, опустели и некому их перевернуть.
Итачи уже практически не видит Сазке, испуганно замершего напротив.
Каждый шаг даётся с трудом, тело словно налилось свинцом, и вот тонкие пальцы мазнули по родному лицу в последней ласке…
Вкус крови на губах…
Падение.
Тьма.
«Я подожду тебя здесь… Кисаме».

Конец.

Продолжения не предусмотрено. (@/~\@)